Андрей Латыголец - «Годзилла»

Лесович хмыкнул и, оглядывая кабину «уазика», попробовал выпрямиться в ней в упоре лёжа. «Уазик» трясло на поворотах и беднягу то и дело закидывало на седушку, он терял равновесие, но продолжал вставать на кости.

— Привыкай, теперь за любые косяки будешь вот так на посты и с постов ездить.

Я смотрел на Лесовича с омерзвлением, какой-то заносчивый малолетка фривольно унижал его перед всеми, а он хоть бы хны.

В караулку Кесарь зашёл королем и тут же скомандовал:

— Первый период, сбор в сменяемой!

Гораев с Гурский появились, как по веянию волшебной палочки, недоумевающе глядя на раскрасневшееся лицо младшего сержанта.

— Построились!

Все быстро поправляя кителя, выстроились в коридоре. Я попытался встать в строй, но Кесарь оттолкнул меня в сторону.

— Ваш товарищ не исполняет указания своего командира. На кости упали, быстро!

Конечно, я не ожидал такого исхода. Гурский спросил:

— Серёга, ты растолкуй, что не так?

Кесарь молнией подлетел к нему и сбив подсечкой на колени, крикнул:

— На кости я сказал, живо!

В это мгновение на крики из начкарки вышел младший лейтенант Секач. Его детские глаза на широком лице лучились скрытой маниакальной радостью.

— Что случилось? — спросил он.

— Проводим разъяснительные процедуры, товарищ лейтенант.

Небольшая надежда поселилась в моём сознании, что вот он, спаситель, сейчас влепит этому дрыщу затрещину и все спокойно разойдутся.

Секач с интересом посмотрел на экзекуцию, а потом добавил:

— Это правильно, занимайся.

Я готов был сорваться к ним обоим и столкнуть их головы одним мощным ударом. В моих глазах потемнело.

Секач удалился в начкарку.

— Пока не поем, желательно кто-то из вас встанет, — сказал Кесарчук и пошел на кухню.

Лесович, Гораев и Гурский молча стояли на костях.

— Так что вы там не поделили? — немного погодя спросил Гурский.

— Да не выучил эти номера и полканов гребенных, — ответил я. — Ну и потом в «уазике» немного повздорили.

Мне было неловко перед пацанами, я стоял и смотрел, как они корчились от боли и напряжения. Срочно что-то надо было делать с этим беспределом.

Через пол часа Кесарчук велел им встать.

Глубокой ночью мы сидели в бытовке и рассуждали:

— Ведут себя, как «деды», — сказал Гораев.

— Так ладно «деды», им ещё положено, эти же для нас «фазаны», можно смело слать их подальше, — возразил Гурский.

— Надо завтра в роте собрать своих и решить, как дальше действовать, я у них на побегушках носиться не буду, — сказал Лесович.

Я, всё ещё чувствуя на себе вину, отмалчивался.

— Да «фазаны» вроде нормальные, Кесарь этот только воду мутит, хрен пойми кого из себя строит. Меня уже во втором карауле заставлял по пластунски по третьему посту ползать, вся куртка вымокла, а всё из-за того, что дерзить ему вздумал. Я хоть и тренер по футболу, но пару приёмчиков знаю, на гражданке ему бы не поздоровилось. Сопляк. Устав гласит, что нам следует слушать своих командиров, но такое, простите, без меня.

— Это армия, — с грустью заключил я.

***

После бессонного и тяжкого караула, по прибытию в роту нас, конечно же, не отбили. Разложив вещи и мыльно-рыльное в тумбочки, по приказу Веры караул отвели в пустое расположение соседней третьей роты, сменившей нас на постах для подведения итогов. Мы выстроились в одну длинную шеренгу по постам и сменам, а Потап встал рядом с Верой и Секачём напротив нас.

— Ну что, Ромыч, рассказывай, как всё прошло?

Потап, назначенный помощником начальника караула, переглянулся с Секачём и доложил, что наряд прошёл без происшествий, нарушений не было, ложных и просроченных пропусков изъять так же не пришлось.

— Плохо, нужно стараться изымать оные, а там глядишь и плюс к отпуску, хоп и в трёшечку, бац и увальняшка, — подытоживал Вера, дергая кривой челюстью. — Будут ещё замечания?

— Будут, товарищ капитан! — неожиданно встрял Кесарь. — Некоторые бойцы первого периода плохо знают обязанности и выполняют поставленную задачу.

Потом он назвал мою фамилию и фамилии Гурского с Гораевым.

— А что же это вы, сержанты, плохо стараетесь, вам и лычки для этого висят, чтобы вы процесс контролировали. Но оно и хорошо. Там плац надо возле трибуны подчистить. Так что все остальные готовьтесь к отбою, а вы ребятки, — обратился к нам Вера, — переодевайтесь и ожидайте в расположении, сейчас припишу к вам сержантика.

Поступок Кесаря не удивил, а наоборот, придал к его персоне ещё больше ненависти и моего личного неуважения.