Андрей Латыголец - «Годзилла»

Я видел, как у многих «фазанов» наворачивались слёзы, то ли от радости, то ли от печали и они тут же принялись обниматься и хлопать друг друга по плечам.

Ко мне подошёл Рондик и крепко сжал мою руку.

— Давай, малый, не робей! Всё у тебя будет чётко, получишь сержанта. Я уже с прапором разговаривал, так что не ссы.

Плакали Мирон и Ромашев. Кесарчук обнимался со Шмелём, а Кулак желал всем удачи.

Потом они вышли из расположения и меня охватила небольшая грусть. Вчера они были, а сейчас их нет. Я вспомнил карантин. Все те переживания перед распределением в роту. И вот небольшой этап службы пройден. Два месяца, но всё же. Следующими уйдут «фазаны», а там и я.

Вторая рота значительно поредела.

Разводящим на «дальняк» поставили Кесарчука. По началу этот малый, девятнадцатилетний младший сержант, казался кротким юношей с краснеющим на лице шрамом, но позже, как покажет время, приобретёт весьма деспотические черты характера с издевательскими наклонностями причинять своим подчинённым моральную и физическую боль. Многим позже Мирон поведает мне историю, какой трудной у Кесаря была «слонячка» и особенно «межуха», временной интервал, когда в роте оставалось два периода и ещё не пришло новое пополнение. Его часто гоняли «фазаны», наши «дедушки», и доставалось от «шакалов», по легенде он не спал почти целый месяц и от него на присяге ушла девушка, потом, по-видимому, произошёл нервный срыв, пошатнулась психика, и иногда в его грустных и красных от не высыпания глазах, я не видел разума. Но что мне тогда, в те январские дни было знать о его измученной душевными ранами биографии. Он сдался, как и большинство своих сослуживцев, пошёл на поводу системы, которую мы, да и все вокруг призирали с первых же дней. Залечивать раны приходилось на нас, ещё не раступленных «слонах».

Мы ехали в «уазике» на четвёртый пост, подле меня, на заднем сидении сидел Лесович. Кесарь восседал спереди, как и полагалось всем разводящим. Подъехав к посту, минуя высокие чугунные ворота, во внутреннем дворике Кесарь мне сказал:

— На посту у тебя два часа, чтобы выучить все машины и фамилии вышестоящих начальников с первого поста, хочу тебя с Гурским отправить на первый пост, так что зубарь, возьмёшь у Курюты блокнот, там всё есть.

Выйдя из «уазика» и направляясь к стакану, сменять часового, я шёл за Кесарем и гневно смотрел ему в спину. Весьма полюбив и привыкнув к четвертому посту, я совершенно не желал идти на первый, там было больше ответственности, постоянно на виду у министерских генералов. Хотя тогда я прекрасно понимал, что он на скорую руку хотел заменить нас на бойцов из своего периода и отправить их прохлаждаться на «дальняк». А я уже подумывал писать стихи и предаваться фантазиям…

У стакана зубоскал Курюта отдал мне свой блокнот, я положил его рядом с телефоном и, отдавая воинское приветствие уезжающему «уазику», подумал:

«Трэба зрабіць усе магчымае, каб застацца на гэтым месцы, і што мне ўрэшце будзе, калі я не вывучу гэтыя грэбаныя нумары і прозвішчы?»

Я посмотрел на записи в блокноте и ужаснулся от количества номеров машин и безликих фамилий, такую информацию запомнить было не реально, ну разве что её треть. Каждую минуту вдоль меня проходили военные чины, каждому козырни, проверь пропуск, запусти и досмотри машину. Этот малолетка явно зарвался.

И как не странно, забирая меня с поста через два часа, первым делом Кесарь поинтересовался о моём знании, уж больно хорошей была его память.

— Растащило, военный?! — злобно обернулся ко мне Кесарь, услышав мой отрицательный ответ.

— Серёга, как я успею столько за два часа выучить?

— Не ебёт, задача была поставлена, ты с ней не справился! На кости упал!

Я озадачено посмотрел в его расверепелые глаза.

— Здесь? Куда именно? — на моём лице возникла ухмылка.

— Чё ты выкалываешься, «слоняра»? — вмешался водитель «уазика». — Когда говорят — делай!

Приступ ярости овладел моим естеством и я рявкнул:

— А ты кто такой, чтобы мне здесь указывать?

— Ладно, Дёмыч, трогай, «слон» решил побузит, — спокойно сказал рыжему водителю Кесарь и «уазик», затарахтев, тронулся с места.

Подъехали к пятому посту, быстро сменили часового Лесовича и двинулись обратно в караулку.

— Лесович? — обратился к нему Кесарчку.

— Я!

— Падай на кости, — спокойно сказал Кесарь.

— А что такое? — растерявшись спросил тот.

— Спросишь потом у своего товарища.