Андрей Латыголец - «Годзилла»

Приговор был окончательным и обсуждению не подлежал. У меня случился ступор и я не сразу осознал всей тяжести наказания. Быстро смёл со стола крошки и выкинул в урну недоеденный стаканчик с макаронами.

Возвращались в роту молча и с каждым шагом я всё чётче осознавал, что влетел по полной.

***

Несколько дней за мной в роту пришёл майор Швока. С вечера я собрал вещмешок, положив туда все необходимые «рэчы», по большей части мыльно-рыльное.

Под КПП пригнали «уазик» и мы погрузившись туда, поехали к месту назначения.

Всю дорогу Швока сыпал остротами, присущими его манере вести монолог, дабы немного меня подбодрить и скрасить маршрут позитивом. Правду сказать, вся эта ситуация омрачила моё состояния. Я прекрасно понимал, что задержусь в части на трое суток больше положенного. И кто знает, что ещё могло случиться за эти последние недели.

Кичман оказался совсем рядом с министерством обороны, на параллельной улице. Заехав в арку большого и, как мне показалось, заводского здания, «уазик» остановился около подъезда.

Вышли. Поднялись по ступенькам. Внутри нас встретил сержантик в застеклённой кабинке и тут же доложил о прибытии осуждённого.

— Мест нет, товарищ майор, сказали подождать, — промолвил тот, отстранив ухо от трубки.

— Как нет? Мне вчера звонили, приезжать, сколько мне тут ещё торчать придётся?!

По началу я даже обрадовался. Может пронесёт? Но Швока не унимался, всё настаивал уточнять. И ведь мог же завернуться и увести меня обратно. Говаривали, наш прапорщик так и поступал.

Через некоторое время к нам вышел начальник вертухайской смены. Высокий чернявый капитан.

— За что его? — спросил у Швоки капитан.

— Нарушение распорядка дня.

— Ёпта, нашли за что привозить, у нас вун там вообще уголовники сидят, лютые «деды» -беспредельщики.

— Мне леворадикально, указание комбата, — едва не сорвавшись на фальцет, выкрикнул майор.

— 136? Ладно, заводи, куда-нибудь оформим.

Меня повели по-узкому коридору. Далее провели досмотр личных вещей, забрали шнурки, сняли лычки и заперли в камере.

Три дня, адовых три дня тянулись вечность. Я плохо спал, ел, как собака, ишачил на различных работах, орал до потери голоса уставы, запрокинув голову к верху и всё для того, чтобы расплатиться за то, что неудачно решил перекусить. Даже смешно было. Уж лучше бы я кого-нибудь побил или «шакала» послал. Обидно до слёз.

Суки-вертухаи постоянно унижали, начкары вообще страх потеряли, особенно этот чернявый тюлень. Лишь на третьи сутки попалась хорошая смена и я даже смог подумать о том, что скоро домой, а завтра в роту.

Обратно на базу меня вёз Станок. Перед ним я не хотел показывать своё печальное состояние, и на его расспросы только улыбался, мол «нас ебать, что небо красить». Вспоминал Кесаря, Дубкова, Ромашку и Корягу с Ветрашем. Я помнил их лица, когда они возвращались в роту: бледные, безмолвные, как тени, словно побывали на войне.

Я ехал назад в часть и подумал о том, что это было самым желанным возвратом в эти давно абрыдлые стены. Как никогда я хотел увидеть знакомые лица, нормально поесть и заснуть на узкой, скрипящей койке, накрывшись с головой колючим, войлочным одеялом.

***

Пару дней отходил от всех этих событий. Вес набрал быстро и осунувшееся лицо немного порозовело. С дежурств меня сняли, а на моё место поставили Карпова. В роте я никоим образом задействован не был. Близился мой демблель. К десяти дням добавилось ещё трое суток.

В конце концов Студнев вручил мне обходной лист, по которому я обязан был посетить все соответствующие инстанции в части, где бы мне поставили печать, гласящую о моём освобождении.

Гораев уже обошёл всех «шакалов» и я по его кальке, ринулся обивать коридоры штаба. Затруднение вышло с библиотекаршей. Пацаны уже как пол года сожрали в караулке казённую книгу, а долги следовало возвращать. Пришлось жертвовать своей личной библиотекой и брат привёз мне на КПП из дома того же Экзюпери, только «Маленький принц». Библиотекарша долго ерепенилась, всё возмущаясь моей разеватостью, но в итоге согласилась, книга была в лучшем состоянии, да и на много интереснее.

Так же Студнев поставил нам с Лёхой задачу произвести «дембельский аккорд». Обычно, всем дембельским составом пацаны скидывались деньгами и делали в роте ремонт или закупали в пользование бытовую технику. Нас с Гораевым было двое и поэтому с нас взятки были гладки. Мне Студнев поручил провести в роте новые короба, снабдив перфораторам, Гораеву — переклеить обои в бытовке.