Андрей Латыголец - «Годзилла»

Прошло уже несколько месяцев, как я покинул патрулировать четвёртый пост. Потом это дежурство по роте. Я постоянно был в напряжении, пока окончательно не вникнул во всю эту кухню. Стресс спал, появилась расслабленность и свобода мышления, а вместе с тем проснулись и животные инстинкты.

Сперва я долго не решался, всё-таки на посту было безлюдно, а здесь целая рота спит и дневал на тумбе чахнет. Но потом, по прошествию некоторого времени, я решил плюнуть и, запираясь в кабинке туалета, импульсивно мастурбировал на порно-ролики.

Трахаться хотелось страх, как сильно, яйца казались свинцовыми и одно только лёгкое прикосновение к ним причиняло ужасный дискомфорт. В первые такие дежурствах я спускал по три и более раз. Со временем, вернув своё физиологическое состояние в нормальное руслу, я поостыл и мне хватало кончать один раз за двое суток.

Бывало и такое, что я дрых до самого утра и, просыпаясь за час до прихода ответственного, быстро шёл в туалет, чтобы взбодриться.

Однажды ответственный Карач пришёл раньше времени и я, услышав от дневального «дежурный по роте на выход» с мощным стояком и спермой в ладони, потерял дар речи. Быстро вскочил с унитаза, как-то натянул портки, подпёрши член ремнём и на скорую вытерев руку туалеткой, выбежал на встречу к Карачу. Он тут же подал мне руку. Пришлось пожать. Думаю, он принял мою влагу за пот.

А один раз вообще залез на какой-то платный порно-паблик, и съел Чучваге весь трафик и вошёл в минус. Пришлось отдавать деньги.

Но что поделаешь, за удовольствие следовало платить.

***

В конце августа мне стукнула «сотка». За день до этого я обрился на лысо, тем более Студнев намедни выказал недовольствие по поводу моих отросши волос. Я воспользовался моментом и сделал, по «шакальим» меркам, неуставную причёску.

В последнее время за армейскими традициями стали послеживать и любые их проявления жестко пресекались. Пару «фазанов» из «автобата» даже угодили на кичу.

Однако основной массе «годзилл» у нас на базе повезло, в любой другой роте, как и в нашей, их насчитывались единицы, и все эти обряды инициаций практически были незаметны, правда, вероятность разоблачения всё же существовала.

На обеденной пайке, подходя с отстойнику, я забил масло. Ответственных в «стелсе» практически не было и я, оглядевшись по сторонам, лихо швырнул свою «шайбу» под самый потолок. Масло тяпнулось о бетон и намертво прилипло к пожелтевшей штукатурке. Гораев побоялся проделывать такие акробатические этюды и прилепил масло к подносу, что, по сути, ввиду перестраховки, тоже можно было засчитать.

Отныне, вплоть до самого дембеля, мы вводили целибат на поедания масла, самонарекаясь «дедами». Не знаю, зачем я это делал, видимо, просто морально подводил черту под завершающимся этапом службы, мысленно выходя на финишную прямую. Расслабил ремень, расстегнул верхнюю пуговицу и смело всунул руки в карманы. Конечно, такие действия мы проделывали ещё и «по слонячке», когда нас никто не видел, и сразу же по уходу «фазанов», чтобы как-то отличаться от иных служивых, пытались следовать армейской моде. Индюк среди прочих слыл самым стильным в этом плане «фазаном», порой на его кителе было расстёгнуто сразу по три пуговицы, а ремень висел на самым яйцах. Секач не признавал за нами права преемственности перед прежними «фазанами» и, завидя такое нарушение формы одежды, прокачивал в сушилке, постоянно заставляя подтягивать наши ремни.

Выйдя со «стелса», ко мне сразу же обратился рыжик Рылькевич:

— Пуговичку застегни, военный.

Я улыбнулся и сразу же исполнил указания «слона».

Наши «фазаны» шепнули им, что сегодня их день и они могут немного пошалеть. Конечно, я мог забить на эти бредовые традиции, но всё же, прожив в армии почти год, стал немного военным человеком.

— А теперь вспыхни!

Я вспыхнул прямо перед «стелсом».

Вечером меня пару раз пресанули, я побегал за сигаретами и получил с десяток лосей от Падьи, Бохтыша, Диля и Карпа. Гораева заставляли жать в сушилке и мы кое-как отмучились. Правда, ненавистный уже никому Говарков, уличив нас за этим делом, приказал разойтись, а нас с Лёхай завёл в канцелярию.

— Вы это бросьте, что за дурь, вам правда нравится вот так унижаться?

— А что, весело, раньше в караулах от этого вешаться хотелось, а сейчас даже ностальгия какая-то…

— При мне в роте будет порядок и я вам обещаю, что его наведу, с вами или без вас.