Сергей Яковлев - Советник на зиму

— Возьмите меня в совет! — неожиданно выпалил Леша, весь пунцовый от волнения. — Я хочу быть с вами.

— А? Вот это, по-моему, достойное завершение нашей дискуссии. — Викланд обвел присутствующих веселым взглядом. — Теперь не пропадем. Художник, врач, бравый моряк… А вы страдали, что нет здоровых молодых сил!

— Профессор, — уважительно дополнил список Низговоров.

— Да-да. Всегда рад помочь. Это как русская сказка про репку, нет?..

Низговоров уже не сердился на Лешу. Не поощрил его жаркого порыва, но не стал и отталкивать. Мелькнула даже мысль, что этот наивный, мечущийся в поисках внутреннего пристанища и образцов для подражания юноша может быть очень даже полезен в его начинаниях. За ним легион таких же растерянных мальцов, огромная сила, которая и будет в конце концов определять, как дальше пойдет жизнь… Но досада на Маранту и затаенная ревность не дали этой мысли развиться, о чем Низговоров впоследствии горько сожалел.

Волку, покидавшему кабинет последним, Низговоров сказал, что видит его в перспективе министром здравоохранения. Это вполне реально, Низговорову уже удалось ввести в правительство своего человека, который, к сожалению, пока не оправдывает возложенных на него надежд…

— Не знаю, что у вас на душе, я врач, а не исповедник, — сказал Волк. — Но вы скверно выглядите! Вам не других пристраивать, вам бы самому куда-нибудь бежать спасаться.

Когда Низговоров, проводив гостей, возвращался по коридору к себе — выпорхнула из своего кабинета любопытная Маргарита Разумовна, ухватила за рукав:

— Ну? Решили что-нибудь?

— А чего решать? — осторожно сказал Низговоров. — Вчера на заседании правительства все решили. А мы так, посидели, поговорили…

— Что же вы! Другой вон карандаши чинит, а ходит гоголем, все уверены, что он и есть самый главный… Не любите вы власть. Не так ее нужно использовать. Но как красиво говорит!

— Кто? — не понял Низговоров.

— Валя Асмолевский! Его родители держали салон, у них весь цвет города перебывал. Если бы вы, с вашим-то талантом и положением, умели так витийствовать…

— Маргарита Разумовна, спросите там, что они решили? — донесся из приемной голос губернатора.

— Да ничего они не решили, Потап Степанович! — разочарованно и с какой-то даже печалью ответила Касаткина. — Как всегда, ничего не решили…

Не успел Низговоров разминуться с Маргаритой Разумовной — встала на пути Нина Мордуховна:

— Зачем вам понадобилась Маранта? Зачем будите лихо?

В гневе она даже правильно произнесла имя. Не дожидаясь ответа, повернулась и быстро засеменила прочь.

Что мог значить выпад Биргер, Низговоров не знал и знать не хотел. Он запретил себе думать о Маранте, посмевшей так отреагировать на его, советника губернатора, личное приглашение. Как же он сразу не догадался, что она трахается с этим мальчишкой? Спала, конечно, и с Кудряшовым, и с директором театра… Предпочитала начальство, шлюха. Решила заделаться звездой, раздувала из себя невесть что… Все эти фантастические россказни про пустыни, приюты, цыганские таборы, казни родственников, побеги из тюрем, про женихов-миллиардеров, католиков, масонов, Фергану, Гвадалахару и Сан-Франциско — это все из ее вздорной головенки. Низговорову ли не помнить, как она умела запудривать мозги! А Волк, вполне возможно, поимел ее еще малолеткой, и его трудно за это осуждать — легко ли здоровенному мужику, по роду занятий имеющему неограниченный доступ к телу, удержаться при виде такой игривой самочки?..

Так или иначе, Низговоров решил, что Маранта для него умерла.

Последующие дни были полны знаков и предзнаменований, которые Низговоров либо не понимал, либо не хотел признавать.

В пятницу вечером он из окна машины увидел возле парадного подъезда башни какую-то возню: несколько работяг таскали железные листы и трубы, вспыхивал в сумерках огонек сварки. В стороне мелькнул Павлыч с длинной черной бородой. Низговоров рассеянно отметил про себя все это и подумал, что идет ремонт. Как бы совсем не отключили на выходные отопление! Топили с каждым днем все хуже. Если б высказать опасение вслух, верный оруженосец Миша наверняка бы все ему растолковал; но Низговоров не высказал.

О субботнике он вспомнил только в понедельник утром, когда увидел (опять-таки из окна автомобиля) стоявшее на том самом месте у крыльца огромное железное корыто, все в наледях, с разлившимся вокруг него настоящим катком.