Надежда Днепровская - Визави французского агента

Вернувшись во Францию, Марсель поселился в небольшом домике в Байонне. Построил мечеть и медресе, организовал подготовку имамов, устроил все так, чтобы мусульмане в этой местности чувствовали себя в безопасности, во всех делах советовались с имамами и сообщали о возможных нарушителях спокойствия.

С тех пор почти весь юго-запад Франции стал свободен от терроризма.

Марсель много путешествовал, его приглашали читать проповеди в мечетях. Иногда он соглашался. Говорил в основном о мире, о терпимости. Он никогда не пользовался текстами, цитировал Коран наизусть, это придавало необыкновенный вес его словам.

Появились и враги, которые пытались смешать его с грязью, обвиняли в искажении текстов, но не тут-то было. Все в Коране указывает на мирный путь, и Марсель приводил тексты, которые противники легко могли найти. Он говорил, что к войне призывают только те, кому это выгодно, толкуя Коран вкривь и вкось.

Наладив мирную жизнь в отдельно взятом месте, Марсель наслаждался свободой. К нему стекались сведения о любой напряженности в регионе. Об этом заботились мусульмане, избравшие мирную жизнь. Они тоже рисковали, но не хотели жертв. Это работало не только во Франции, но и в других мусульманских странах.

Так я узнала, что имею дело с Белым имамом (имам Абъяд), который наизусть знает Коран. Это не укладывалось в моей голове. У мусульман считается, что человек, выучивший Коран, становится святым.

— Ради бога, только не смотри на меня так, ладно? Мы-то с тобой знаем цену святости.

— То есть цель оправдывает средства?

— Радость моя! Как ты меня понимаешь! Кстати, не пора ли поворачивать?

— А далеко мы уехали?

— Километров десять.

Тут я почувствовала, как устала, — в последний раз сидела на лошади три года назад. Мы ехали по необыкновенно красивым лугам, попадались ельнички, все радовало глаз, но я готова была вывалиться из седла.

Марсель заметил мое состояние, но что можно было сделать в этой ситуации? Уже темнело, и мы понеслись галопом. Мне очень пригодилось мое умение крепко сидеть в седле, несмотря ни на что.

Когда подъехали к конюшне, я сползла с седла, девочки взяли у нас лошадей, а я присела на скамеечку. Мне казалось, что я не могу даже пошевелиться.

Марсель присел рядом, обнял меня, и мы, наверное, полчаса сидели молча. Потом он сказал:

— Я сейчас уеду. Приеду, как только позволят дела.

И вот опять его нет со мной. Весь подобрался и пошел к своему любимому «саабу».

Кое-как я добралась до номера. Приняла душ, выпила таблетку аспирина, но заснуть так и не смогла.

Лошади, стихия, красота… Я посвятила им свое творчество. А тогда, в семидесятых, я еще не думала о живописи. Научившись ездить верхом, я могла встречаться с Марселем в манеже и на конных прогулках. Но он лошадей не любил, как и они его. Мне вспомнились случаи, когда он страдал от их «развлечений», про ветку сирени, когда лошадь чуть не сломала ему нос, про то, как, наступив ему на ногу, конь замер, и его с трудом удалось заставить шагнуть, чтобы Марсель смог вытащить ногу. Конь-то знал, почему он стоит: всадник его не ведет!

А сегодня мы ездили по лугам и вообще не замечали наших лошадей. Они слушали, казалось, наши мысли, мы не замечали, как ими управляли. Марсель сидел в седле не слишком уверенно, делал лишние движения, думаю, это немудрено с протезом; но лошадь вела себя великолепно, даже приостанавливалась, когда он немного терял равновесие.

Всю ночь я думала о Марселе, о себе, о лошадях. Возник замысел новой картины: одинокий конь на берегу северного моря, туман, жемчужные оттенки теплого серого цвета.

Наутро я поднялась с тяжелой головой, с негнущимися конечностями, с разламывающейся поясницей. Думалось, что Марсель чувствовал себя не лучше. И кто кому сделал «подарок»? Я, конечно, любила раньше поездить верхом в «полях», хотя это удавалось очень редко, но теперь все изменилось. Силы и здоровье, к сожалению, не те! Я выпила аспирин и после завтрака собралась в Москву. На ресепшене, куда я принесла ключи, девушка сказала, что меня ждет оплаченное такси, чтобы отвезти в Москву. Это меня очень порадовало, ведь «Кантри» находился на 99-м километре, а у меня болела голова и вообще все тело. Такие нагрузки без подготовки довольно тяжелы.

Я села в такси и попыталась подремать на заднем сидении, но такси ехало быстро, дорога была очень неровной, меня подбрасывало на ухабах. Через полчаса мы затормозили на заправке, к машине подошли двое хорошо одетых мужчин и сели с двух сторон от меня.