Надежда Днепровская - Визави французского агента

Я шла на нашу встречу, пытаясь разобраться в своих чувствах. Почему я потеряла голову, когда встретила Марселя после стольких лет? Почему, ну почему при каждой встрече душа омывалась слезами, мне было смертельно больно и сладко? Любовь? Это затасканное слово «любовь»… Что же оно означает? Для меня — бесконечную боль, которой все время мало. Когда-то у нас были первые свидания, нежные чувства, у меня только начала зарождаться любовь, и вдруг ОН исчез из моей жизни, сразу и навсегда. Этот хрупкий росточек нежности я бережно спрятала на самое дно души, завернула в лепестки осыпавшейся мечты. И больше не трогала, хотя время от времени этот росточек просился наружу, но я старательно прижимала его тяжелым советским бытом.

А теперь он, как бамбук, стрельнул так, что и дух перевести невозможно. Так было все это время. Этот год я жила от встречи до встречи, в ожидании я находилась словно в стеклянной банке: все, что происходило вокруг, никак не могло относиться ко мне. Я не могла ничего толком делать, перестала рисовать, единственное, чем я занималась, это писала книгу. Там я разговаривала с Марселем, спрашивала его совета, смотрела в его глаза.

Любовь — это какое-то помешательство. Когда он приезжал, становилось еще хуже: это чувство похоже на пламя, которое пожирает тебя изнутри. Обжигающая боль была все время со мной, я участвовала в выставках, ходила на соревнования по конному спорту, писала статьи в спортивные журналы, но все это было второстепенным. Главное — это постоянная тяжесть в душе. Но вот Марсель приезжал и радовался мне как дитя, все оживало вокруг, наполнялось смыслом, и в этом мире существовали только мы.

И вот пожар утих, перестал обжигать, превратился в огонь, который согревает и дарит свет…

— Ты изменилась, — сказал Марсель, когда мы устроились за столиком в «Сырной дырке», уютном ресторанчике недалеко от Тверской.

— Это так заметно?

— Ты стала еще красивее, твой свет стал ровным с удивительным искристым оттенком розового.

— Это ты об ауре говоришь? А то ведь сразу и не поймешь, что за лицо такое с «искристым оттенком розового»! Как ты слова-то такие находишь и выговариваешь?!

— Не смейся! Когда я увидел тебя в кинотеатре, ты была просто золотой, как когда-то, но после каждой нашей встречи ты менялась, и в «Кантри» я уже испугался за тебя, ты как будто горела! Золота почти не было, были языки пламени. И вдруг сегодня я вижу — ты прежняя. Останься такой, прошу тебя!

— Да разве от меня это зависит?

— Не столько от тебя, сколько от меня. И я знаю, в чем тут дело… всему виной наша близость. Мы думали, что можем наконец принадлежать друг другу, мы так долго этого ждали, но, кажется, опоздали, вернее, я… Я не хочу, чтобы тебе приходилось обманывать мужа, ты не умеешь врать, все написано на твоем лице. И он святой, что терпел этот год и ничего тебе не говорил.

— Он не мог знать!

— Для этого знать не нужно, это чувствуется, ты изменилась, ты стала другой, я еще больше тебя люблю, если это возможно! Но я не буду лезть в твою налаженную жизнь и не буду просить тебя сделать выбор. Потому что хочу тебя всю для себя. А ты разрываешься. В конце концов тебе придется обманывать, ведь ты не захочешь причинить боль своему супругу… Все это неправильно. Только позволь мне иногда приезжать к тебе. Главное, мы любим друг друга!

— Аналитик! Такой умный, что даже противно! Знаешь, Бернар как-то сказал, что если бы тебя не закинули в Корпус, ты стал бы нищим поэтом. А так запрятал все самое лучшее глубоко-глубоко, а наружу выставил колючую броню из снобизма, высокомерия и эгоизма. Но я люблю тебя именно такого. Значит, все будет, как когда-то? Просто встречи? Хорошо, пусть так будет, потому что просто видеть тебя, слышать твой голос — счастье!

— Это самая главная причина, но есть и другие: пока я веду себя хорошо… То есть мои действия и планы не расходятся с планами русских властей. Когда я узнал о твоей встрече в такси, которое я же тебе и заказал… Хорошо, что Бернар рассказал мне об этом, когда уже все уладил! Сейчас этих проблем нет, слава Аллаху, не беспокойся. Понимаешь, в такой большой организации, как ФСБ, много отделов, и они не всегда согласуют свои действия. К сожалению. В Сирии Ольгу тоже подставили — хорошо, что не убили!

— Как мило! Ты мне все объяснил, теперь я буду знать: если что, то это из-за несогласованностей!

— Даже не думай! «Если что»! Лучше уезжай со мной во Францию!

— Сейчас, кофе допью и поедем. Ты вообще как себе это представляешь? Только что говорил, что нехорошо обманывать!