Надежда Днепровская - Визави французского агента

— Руками так руками, подумаешь, удивил!

— Тогда в ванну!

— Это зачем еще?

— Ага! Испугалась! Руки помыть, зачем же еще? Но в самом деле рекомендую переодеться, будем есть как «грязные» арабы!

В ванной я нашла расшитый шелковый халат и надела его поверх своей одежды. Может, это и был намек, но я предпочитаю ясность во всем.

Марсель тоже оделся в какую-то длинную рубаху.

На первое была роскошная дыня и восточные сладости, какое-то сладкое тесто, политое медом, нежнейший паштет непонятно из чего — Марсель назвал его «хумус».

Потом очень сочное мясо с ароматными травками, и я наконец поняла, почему ели руками — тогда не обожжешь язык.

— Не удивляйся, здесь есть, кому приготовить пищу. Я позвонил заранее.

Было так много всего вкусного, но когда Марсель принес еще и супчик на третье, я взмолилась:

— Все! Я больше не могу!

— Как? А я хотел повторить все сначала — ты все ешь и ешь!

— Издеваешься?

— Как обычно! Теперь кофе или кальян?

— Кофе я знаю, а вот кальян не пробовала…

Марсель засмеялся и принес какой-то высокий кувшин, и я вспомнила: кальян курят! Приготовление к кальяну заняло некоторое время, потом мы вместе уселись на диване, я подобрала ножки и попробовала вдохнуть через трубочку…

— Для начала три вдоха! — сказал Марсель. — Ты ведь вообще не куришь, даже сигарет, правда, кальян гораздо легче, я и молока налил. Давай помечтаем…

Мы курили не спеша, передавая мундштук друг другу. Я почувствовала, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, и не заметила, как заснула.

А когда проснулась, увидела Марселя, который по-прежнему сидел рядом со мной, держа меня за руку. «Голубки» — в сознании всплыло словечко Бернара, и я захихикала.

— Что ты смеешься?

Вместо ответа я попыталась поцеловать его в губы, но промахнулась, что меня еще больше рассмешило.

— Голубки — помнишь, как нас называл Бернар!

— Помню, конечно, но ему нас не понять! Он ведь коллекционер!

— Как это?

— Ему интересны все женщины. Он спал и с китаянками, и с арабками, и с мексиканками, всюду, где побывал, всегда встречался с местными женщинами. Знаток! Помнишь, у него была Таисия?

— Это такая толстая, немолодая женщина, работала в табачном киоске?

— Ну да, он тогда завалил нас коробками с сигарами!

— У меня долго такая хранилась, красивая, деревянная!

— И ты знаешь, что его восхищало в этой женщине? Небритые ноги и подмышки! Прости за подробность.

— Да у нас каждая вторая была такой! «В Советском Союзе секса нет!» — так сказала одна девушка во время первого телемоста с Америкой.

— Есть, есть! — Марсель наклонился ко мне…

Раздался страшный грохот — это кальян упал на железный поднос. Мы кинулись собирать угольки с ковра. Меня душил смех — все возвращается! Как и раньше, он постоянно что-то ронял, разбивал, проливал…

— А я знаю, почему ты смеешься! — обиженным тоном произнес Марсель. — У меня гораздо реже это случается! И еще я умею варить кофе!

Мы уже смеялись вместе.

Приготовление кофе происходило в этой же комнате на электрической жаровне.

Марсель взял две турки, он называл их джезвами, положил в них чуть-чуть сахарку и поставил на тонкий песок, покрывающий жаровню. Почти сразу из них показался дымок от закипающего сахара. Отставив их, Марсель налил туда воды и опять поставил на жаровню. Лицо его было сосредоточенным, как у алхимика, который смешивает элементы… Вода закипела, турки снова отставлены, теперь в каждую кладется молотый кофе и размешивается специальными палочками.

Я следила за этим священнодействием, боясь лишний раз вздохнуть. Палочки при помешивании выбивали какой-то замысловатый ритм. В эту минуту я была готова поверить, что Марсель может извлекать мелодию.

Наконец турки на огне, пена поднимается, но они вовремя снимаются, и пена опускается, невероятный аромат заполняет комнату. Марсель снова ставит их на жаровню, я боюсь, что он обязательно ошибется, но нет, пена пузырится на самом краю турок. Теперь, осторожно постучав ими о край жаровни, он разливает кофе в чашечки, и остаток пены почему-то белого цвета. Я с трудом перевожу дыхание.

— Ты меня потряс! Сколько же ты этому учился?

— Уфф! Я сам горжусь! Долго, конечно! Столько кофе перевел! Но ты попробуй!

— Он горький!

— Конечно!

Я осторожно попробовала:

— Но вкусный! Вот странное сочетание! Кстати, сколько времени?

— Не знаю, но ты не торопишься?

— Нет, но все же…

— Какой я болван — ты беспокоишься! Ты ведь несвободна, в отличие от меня.