Надежда Днепровская - Визави французского агента

— Чтобы Оливье никак на это не среагировал? Ни за что не поверю!

— Понимаешь, он был абсолютно уверен, что это Сергей постарался, а поскольку аборт было делать уже поздно, оставил все как есть.

— Он что, знал про Сережу?!

— Но ведь они не дураки, Оливье и Бернар!

— Они что, знали, что ты…

— Что я?

— Что ты работаешь в КГБ?

— Я? Я не работаю в КГБ, ты что? Я ничего не умею. Это называется вербовкой. То есть я подписала бумагу, в которой обязуюсь выполнять кое-какие поручения и оказывать всяческое содействие органам. Вот и все.

— Хрен редьки не слаще! Я была уверена, что ты прямо там работаешь!

— Глупости какие! Чего я умею-то? Правда, и в Париже приходилось помогать нашим. Первая няня для Анны была из КГБ, но Оливье ее уволил через два месяца. Он часто уезжал, отсутствовал по неделе, по две, а когда приезжал, мы гуляли вместе, ходили в гости. Одна я из дома не выходила. Может, Оливье тоже думал, что я агент КГБ? — она невесело рассмеялась. — Он и раньше был очень грубоват в постели, а тут как с цепи сорвался.

— Как это? Расскажи, я ведь вообще ничего не знаю об интимной жизни, и не прочитаешь нигде…

— Значит, надо доходить до всего экспериментальным путем! Так и будешь всю жизнь слушать всякие россказни?

— Почему бы и не послушать? И потом, мне же не все равно, что с тобой происходит!

— Понимаешь, до Бернара… — она запнулась. — Я считала, что эти самые интимные отношения и должны быть такими. Я — женщина, и меня использует самец, в общем, любовь любовью, а то, что в постели происходит, — это е**я. И Оливье не обращал внимания на мою готовность или неготовность, просто мазал меня кремом и вперед! И ведь он меня любит… Но в постели — это просто мрак! Самое поразительное, что я научилась получать иногда оргазм и в таких условиях, причем он был сильный и болезненный, как спазм. Это очень острые ощущения!

С этими словами она распахнула кофточку и обнажила грудь. Я не могла не восхититься ее красотой, гладкими, покатыми плечами, нежной кожей с легким оттенком перламутра… Но на этой красоте было два полукруглых шрама, не оставлявших сомнений, что они от зубов.

— Кошмар! — только и смогла я сказать…

— А в последний раз он почти сломал мне руку! Понимаешь, пока я была беременной, он занимался со мной любовью каждую свободную минуту, причем так, будто хотел выбить этого ребенка. Я, конечно, его понимаю, ему было обидно, но мне от этого было не легче, у него пенис сантиметров двадцать!

— Да ладно заливать!

— Я не преувеличиваю, может, даже и больше, я же за ним с линейкой не бегала! Но как мне было ни больно, девочка родилась здоровой, на восьмом месяце.

— То есть преждевременно?

— Ну да! И вот тут-то все и открылось! Такое маленькое личико, похожее на Бернара, как две капли воды, бровки домиком, пухлые губки, миниатюрка такая. Я думала, Оливье меня убьет, а он изображал радость, одарил всех в роддоме, торжественно отвез нас домой в приготовленную детскую. Там и новенькая кроватка, и игрушки, и вообще устроил настоящий праздник! Были гости, его отец тоже был, все радовались, поздравляли нас.

— Может, он и вправду обрадовался ребенку?

— Как бы не так! Когда все ушли, и я легла спать, он пришел ко мне, сел рядом и сказал, что я дурочка, что он сам виноват, что так долго отсутствовал, что подлый Бернар меня соблазнил: «Такую роскошную женщину нельзя оставлять надолго. Но Бернара я убью при удобном случае». Представляешь! И это с таким спокойным лицом! Потом нежно меня поцеловал и пошел проведать новорожденную и няню, которая оставалась с ней на ночь. Вот тогда у меня был отпуск. Я спала, сколько хотела, рисовала, смотрела видео, Оливье мне накупил всевозможных фильмов и мультфильмов, а сам уехал. Молока у меня почти не было, но няни (их было две) привозили откуда-то настоящее грудное молоко в бутылочках. Полина почти не плакала, я к ней просто приходила подержать на руках, поцеловать перед сном. Уже начала к ней привыкать, ты же знаешь, я не выношу младенцев, но она так походила на Бернара, что мне постоянно хотелось ее обнять. Удивительные чувства… И Аннушка полюбила свою сестренку. Все было хорошо… Только вот физическая близость с Оливье меня просто пугала, особенно в первый раз после родов. Когда прошел месяц, как родилась Полина, мы с Оливье вернулись после осмотра у гинеколога. Он меня по-прежнему никуда из дома не выпускал, даже к врачу, и то вместе…

— Слушай, вот ревнивец-то!

— «Теперь врач разрешил заниматься любовью!» — заявил он и начал раздевать меня, едва мы вошли в дом. Что это было такое, не передать словами! У меня было ощущение, что он разорвет меня пополам, по-моему, я потеряла сознание, потому что очнулась от холодной воды, которой Оливье брызгал мне на лицо. Конечно, потом он носил меня на руках, ну что поделаешь, не может он себя контролировать в это время, он так заводится, что не соображает, что делает. Самое интересное, что мои слезы вообще сводят его с ума, но я не могу сдержаться, мне же больно.