Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

Это же так глупо. Так неимоверно глупо, что даже не смешно.

Да ладно? Глупо, да? А почему ты не захотела поделиться

74Elliphant, Down on Life с Китти своей болью? Потому что Соррентино устами героев «Молодости» учил «с хорошими друзьями говорить только о хорошем»? 73 Почему ты несколько месяцев не могла позвонить Китти? Почему ты не поехала к ней домой, если так хотела её увидеть?

Разве ты не боялась показаться Китти слабой, точно так же, как Китти боялась показаться слабой тебе?

А если бы Китти подсела на героин? А если бы Китти захлебнулась в джакузи? А если бы Китти напоролась на маньяка?

Стоп.

У тебя никого не осталось, Кира.

Китти нашла в себе силы покинуть офисную секту, а ты - нет.

А ведь если вдуматься, героин не так страшен, как жизнь саларимана. Где интересно, она откопала этого мужика?

Стоп. Чем ты только думаешь? Ты на дне салариманской впадины.

Спасать тебя - некому. Только тонуть.

Я дошла до курилки и достала сигарету. Меня укутало ментоловое облако.

- Кира? - я вздрогнула от неожиданности.

Я смотрела на Платона, Платон виновато смотрел на меня. Я не видела его с апреля, с тех пор, как он сообщил мне, что мой бывший вот-вот женится на барменше.

- Ты что тут делаешь?

- Пила в «Колодце».

- Одна?

- Ага.

Платон покачал головой:

- Кира, зачем ты ходишь в это заведение? Да ещё и одна? Я пожала плечами.

- Я думала, я встречу там Китти, - на щеке заблестела слеза. - Я знала, что она не придёт, но я надеялась. Надеялась, чёрт возьми. Сегодня я узнала, что Китти собрала чемодан и свалила из Японии. Неужели я была настолько фиговым другом? Настолько фиговым другом, что она не нашла получаса, чтобы со мной встретиться? Не нашла пяти минут, чтобы просто мне позвонить перед вылетом? Последний раз я слышала её голос в мае. Последний раз я видела её в конце марта. Почему Китти оставила меня одну в этом болоте?

- Кира. - Платон обнял меня и погладил по голове. -Мне так жаль.

По голове меня не гладили целую вечность. От переизбытка чувств я окончательно разревелась.

- Кира, ну хватит. Всё будет хорошо. Ты не одна, у тебя есть я. Я твой сосед, забыла? Докуривай и поехали домой.

Зябкой декабрьской ночью я потеряла подругу, но вновь обрела друга. Платон появился на пепелище моей жизни, когда я была уверена, что хуже стать уже не может. Словно завалившаяся за комод перчатка, он отыскался как раз вовремя - к аномальным заморозкам.

До досадного инцидента с барменшей мы с Платоном часто тусовались в одной компании, а потом компания продолжила тусоваться без меня. Иногда в ленте мелькали его фотографии: вот Платон сидит в баре на Азабу 75 - слева его лучший друг, обнимающий за талию то ли всё еще невесту, то ли уже жену, вот счастливая троица лежит на клеёнке под пышными ветками сакуры в парке Уэно. Не то чтобы мне хотелось встретиться с Платоном, скорее я о нём вообще не думала. Я не звонила ни ему, ни Китти, ни доброй сотне других людей из записной книжки - устроившись на Птицефабрику, я разучилась пользоваться мобильником, а со стационарного телефона дозволялось набирать только клиентов да поставщиков.

- Кира, о проблемах лучше говорить, чем замалчивать их или топить в стакане, - сказал Платон заботливо, когда мы ехали в электричке домой. - Не надо держать это в себе -тебя разорвёт. На части. В клочья.

Через полчаса я сидела у Платона в гостиной на высоком барном стуле, смотрела, как он режет яблоки, замешивает тесто и ставит пирог в духовку. У Платона было уютно, у Платона было как дома, а главное Платон слушал меня с искренним участием.

Я вела заунывную речь о том, как всё пошло под откос, надеясь, что это поможет мне самой разобраться, когда именно мой мир начал рушиться: когда я приняла оффер от Птицефабрики, когда я решила стать салариманом на зло Мише и его беловоротниковым друзьям, когда я поступила в магистратуру или когда начала учить японский. А может, меня уронили в детстве головой вниз на раздолбанный тротуар?

- Многие гадают, что стало причиной краха Советского Союза: раздутые расходы на оборону, коррупция, происки Вашингтона или полная неприменимость коммунизма к жизни. А может, был какой-то конкретный момент, когда всё, что граждане так долго строили, начало рушиться? Момент, с которого стартовал обратный отсчет? То ли один кирпич попался со сколом, то ли грунт размыло, то ли начальник смены переутомился и недоглядел. Граждане продолжали строить, продолжали надеяться, что непременно достроят свой коммунизм - если не завтра, так послезавтра, или на худой конец лет через двадцать, да даже пусть и через сто лет, но достроят. Только вот нежданчик вышел. Никто не знал, что в фундаменте пролегла трещина, никто не видел, что эта трещина с каждым днём разрасталась, пока однажды мечты на сдачу авангардной новостройки не обвалились на головы советских граждан вместе со стропилами и балками. Вот и я не знаю, когда именно заварила кашу, которую не в состоянии расхлебать.