Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

«Главное в жизни определиться, Где твоё место и что ты за птица.» Ленинград, «Менеджер»

Добро пожаловать в Птичью башню, небоскрёб в западном Синдзюку. Западный Синдзюку - деловой район в Токио, где высятся стекло-бетонные скалы. Об эти скалы разбилась не одна свободная птица. Западный Синдзюку - место, где принято много работать и мало мечтать, вернее вообще не мечтать, потому что мечтать и летать свободно гораздо сложнее, чем клевать зёрна, которые птицеводы стабильно, раз в месяц, насыпают в кормушку.

Это история не о птицах. Это история о людях. О таких же людях, как мы с вами. О людях, которые некогда мечтали свободно парить, но не справились с сильным встречным ветром.

Он был Человеком-Соловьём, хотя многие считали его обычным салариманом. А какая вы птица? Вы летаете высоко или томитесь в неволе, на птицефабрике?

Это роман о несвободе, о несвободе, в которую мы, вольные птицы, сами себя загоняем.

Можно ли разрубить цепи, можно ли снова расправить крылья? Значит ли это сдаться? Значит ли это победить?

Утром в электричке было не протолкнуться. Толпа рьяных японских тружеников вносила и выносила меня из вагона на каждой станции. На очередном перегоне я обнаружила себя повисшей в воздухе и зажатой со всех сторон плечами, грудаками и спинами суровых японских дядек в рубашках белых, серых и полосатых.

К перегруженным поездам я не привыкла. Станционные смотрители в белоснежных перчатках, утрамбовывающие сонных пассажиров в вагоны, на станции Нумабукуро не водятся. Частная ветка Сэйбу 1 , станция небольшая и от центра недалёкая - никакой давки, никакой суеты. Здесь останавливаются лишь жёлтые неуклюжие местные электрички, а серебристые пули-экспрессы проносятся мимо, задирая юбки стоящим на пероне барышням и оголяя их белые ноги.

Только с трудом забравшись в вагон, уперевшись рукой о каркас двери и отжимаясь от створок, чтобы вдавиться в толпу товарищей по несчастью, я поймала себя на мысли, что электричка не цвета разваренного желтка, - в нашем захолустье с какого-то перепугу остановился экспресс.

Люди потели и кряхтели, а в наушниках играла песня «Забери меня домой» группы «Бэйсмэнт Джэкс» 2 . Объявления по громкоговорителю тонули в припеве:

«Я просто хочу отсюда сбежать, хватит с меня,

Хватай пальто, забери меня, забери меня.»

Последнее время моё утро начинается с песен-протестов. Вчера, например, я слушала «Сдалось нам ваше образование» Эрика Прайдза 3 . Я не хочу становиться очередным кирпичом в стене, но судя по тому, как плотно сомкнулись ряды трудоголиков в утренней электричке, меня уже со всех сторон измазали вязким бетоном капитализма.

Признаюсь, я застряла во времени, но всё же лучше начинать утро с «Бэйсмэнт Джекс», Эрика Прайдза и прочего популярного лет десять назад музона, чем утро не начинать вовсе.

«В борьбе против стресса важен комплексный подход. Если всё время пользоваться лишь одним методом, возникнет привыкание и способ перестанет действовать», - поучала брошюрка, которую мне выдали в первый рабочий день на ориентации для новобранцев. И правда, есть разные способы справляться с рабочим стрессом. Кто-то жрёт пачками транквилизаторы. Кто-то ищет утешение на донышке бокала. Некоторые страдальцы плетут на работе интрижки, чтобы подбросить поленьев в потухший костерок офисных страстей. Одно другому не мешает: бытовой алкоголизм и адюльтер сочетаются неплохо, пусть порой и вызывают кучу побочных эффектов: посаженную печень, минус на кредитке, букет венерических заболеваний, а то и вовсе раздел имущества.

Меня обычно спасает йога. Если после стойки на голове всё так же хочется убиться головой о стену, как и до неё, я понимаю, что дело плохо, и звоню другу, которому можно всласть нажаловаться на заговор империалистов за бокалом-другим. Платон уже посидел на таблетках, пообщался с терапевтом, перебровал разные виды медитации, поколотил грушу, поупражнялся в восточных единоборствах, несколько раз сходил в запой и вернулся.

Неделю назад мы сидели с Платоном за стойкой маленького бара на станции Арайякусимаэ 4 , рядом с железнодорожными путями. Стаканы бодро звенели, приветствуя и провожая электрички. Как и его древнегреческий тёзка, Платон любил философские беседы.