Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

Его слова обладали таинственной силой. Излетая из близких шевелящихся губ, они превращались в дуновение, которое достигало ее лба. Нежно щекотало кожу у самых волос, словно их касалась колеблемая ветром травинка.

— Вы так остро чувствуете страдание мира, потому что страдали сами. Вам, вашей женственности, вашей утонченной натуре дано переживать страдание мира, страдания людей, царящее в мире зло. Вы видите средоточие зла. Видите, как оно поселилось в близком вам человеке. Война за войной, одна кровавая бойня сменяет другую. Тысячи молодых людей, совсем еще мальчики, посылаются на смерть. И потом, истерзанные пулями, лежат в гробах. А этот человек, сам несчастный, обреченный носить в себе зло, творит новые беды, плетет заговоры, готовит перевороты, обрекая множество людей на неизбежные муки и жертвы…

Ваш муж отнял у вас первенца, вынудил вас превратить свое материнское лоно в место казни, где было жестоко зарезано ваше нерожденное чадо. Теперь он хочет превратить в плаху всю Москву, всю Россию. Чтобы снова брат убивал брата и сын посягал на отца. Пленным офицерам вбивали в эполеты ржавые гвозди. Молодых поэтов вослед Гумилеву вели на расстрел. Многострадальные женщины, такие, как Анна Ахматова, выстаивались в долгие очереди перед воротами тюрем. Вы чувствуете музыку мира. Чувствуете свое предназначение. Чувствуете, что Бог желает от вас…

Слова втекали в нее сладостными, медовыми языками. Она чувствовала сладость во всем теле. Эта сладость переливалась в ее голове, куда он как будто вживил ей малую бусину. Ей казалось, она видит в себе эту прозрачную бусину, этот живой зародыш.

Теперь ее воля, ее думающее «я» переместились в эту бусину, не принадлежали ей, освободили от непосильного бремени забот, переживаний, страхов. Она чувствовала величайшее облегчение, долгожданное освобождение. Сидящий перед ней мужчина с нежностью глядел на нее. Его слова имели глубинный смысл.

— Я все это время молча на вас любовался… Боялся признаться… Ваш голос, запах ваших духов… То, как вы берете хрустальную ножку бокала… Как печально улыбаетесь, читая стихи… Однажды я поднимался в кабинет генерала, проходил мимо вашей спальни. Дверь была приоткрыта, и я бросил неосторожный греховный взгляд… Был ослеплен вашей белизной… Ношу в себе этот обжигающий образ… Ваш муж жестокий человек, апофеоз войны. Я видел его афганский альбом — разрушенные кишлаки, убитые дети и женщины, растерзанные снарядами верблюды. И среди всех этих жутких зрелищ он, самодовольный и грозный. В нем дух войны и смерти. Этот дух проник в ваше лоно, вселился в вашего сына и сделал его больным. Но я знаю средство, знаю целителей. Они могут изгнать из вашего милого сына этот болезнетворный дух. Мы поедем с Олежкой в далекий монастырь, к старцу, к чудотворцу. Он изгонит болезнь из вашего сына. Сделает его цветущим, веселым, разумным…

Она верила ему, была благодарна. Находилась в его власти, в сладкой от него зависимости. Его лицо то приближалось, то удалялось, словно разделявшее их пространство пульсировало.

— Поверьте, все возможно… Одно мгновенье, один поворот головы, и чудо случится… Все, что нас окружает, это — мираж, обман… Мы с вами уедем… Из этой зимы, из этой тревожной невыносимой Москвы… В Италию, в маленькие городки, где старинные замки, остатки римских развалин, чудесные крохотные гостиницы в горах, из окон которых видно изумрудное море, рыжие виноградники. Будем гулять в кипарисовых рощах, посещать утренние рыбные рынки. Станем осматривать амфитеатры из бело-розового и голубого мрамора. А вечерами будем пить легкое вино и пьянеть, и вы мне станете читать свои стихи… Все это возможно, поверьте…

Ей казалось, что она становится невесомой. Ее руки, плечи, ослабевшие ноги утрачивают материальность, тают, превращаются в дымку, среди которой мерцает ее опьяненное сознание. Она спит, видит сон. Перед ней сидит прекрасный, любящий, нежный мужчина, чьи губы чарующе приближаются к ней, мягкие ресницы опускаются на темно-синие глаза, пушистые брови изумленно подымаются, и их хочется поцеловать. Она не принадлежала себе.

— Ваш жестокий и грубый муж, он препятствует вашему счастью… Он — источник всех ваших мучений… Он вас ведет в погибель… Вы должны от него отказаться… Это так просто… Ваша спальня… Книжная полка… Томик Пушкина… Коричневый, с золотым тиснением корешок… Коснитесь его рукой, снимите томик с полки… В глубине, за книгами, лежит пистолет… Ваш муж учил вас стрелять… Возьмите пистолет, снимите с предохранителя… Только одно усилие… Одно нажатие… И все переменится, жизнь станет иной, чудо свершится… Стихи, пистолет, огромное черно-синее небо с итальянскими звездами…