Алан Холлингхерст - Библиотека плавательного бассейна

Птицы чирикали с четырех утра, но я — что не характерно, — терзаясь сомнениями, валялся в постели до одиннадцати. К тому времени я уже более или менее твердо решил не писать Чарльзовых мемуаров — и ограждать свою жизнь от чужих требований и страданий. И тем не менее, почувствовав опустошенность после потраченных напрасно утренних часов, я понял, как нуждаюсь в том, чтобы мне предъявляли требования. Встав поздно — и оттого более заспанный, чем обычно, — я побрился и набрал ванну. Мое отражение в зеркале то и дело затуманивалось от пара. Сразу раскрасневшись от горячей воды, я просидел в ванне до тех пор, пока вода не остыла. Я вспомнил, как в школе принимал ванну вместе с безотказным пассивным гомиком Валкусом (чью фамилию все рифмовали с «давалкусом») и как в результате имел долгий разговор с заведующим пансионом, мистером Бастом. Мистер Баст воспользовался удобным случаем, чтобы горячо, по-товарищески, как любой заведующий пансионом, вспомнивший о воспитательном характере своего призвания, осудить меня за отсутствие такового. «Вы же смышленый мальчик, Уильям, — сказал он. — И способный спортсмен… Я понимаю, почему все мальчики считают вас привлекательным (да-да, мне всё об этом известно). Но флиртовать с Валкусом — не лучший способ проводить свободное время. Вам недостает призвания, Уильям, вот что меня беспокоит». В том мятежном возрасте мне казалось, что любым недостатком нужно гордиться. В течение следующих недель я флиртовал с Валкусом гораздо чаще, чем раньше. «Это мое призвание», — говорил я ему, бывало, когда мы встречались после занятий и удирали за стадион «Мидз», чтобы наскоро перепихнуться.

Я уже почти заснул, как вдруг зазвонил телефон. Весь мокрый, я закутался в огромное махровое полотенце и шатаясь добрался до спальни. Звонил Джеймс.

— В дневниках Во [78] Ивлин Во (1903–1966) — английский писатель. есть ряд упоминаний, — сказал он.

— О Нантвиче, что ли?

— Да. Как правило, о нем упоминается вскользь… вероятно, они общались в Оксфорде, да и потом тоже. Оксфордского дневника там, конечно, нет. Самая интересная запись сделана перед отъездом Во в Африку: «Ужин с Алистером, который в воскресенье возвращается в Каир. Мы еще раз обсудили абиссинский план. Позднее к нам присоединился Чарли Нантвич. Он был навеселе — заходил к Джорджии. По словам Джорджии, у него интрижка с чернокожим официантом из «Трокадеро» — и что-то там не клеится. Мы не подали виду, что в курсе дела. Он увлеченно говорит об Африке — о красоте, изяществе, грации, благородстве и т. д. негров. Надавал мне кучу советов, которые я обещал запомнить. А. — тише воды».

— Поразительно, — сказал я. — Это всё?

— Это самое главное. Довольно пикантные подробности, не правда ли? Дорогой, ты должен это сделать. Сделаешь, да?

Я нагнулся, попытавшись вытереть ноги.

— По правде говоря, я уже почти принял решение отказаться.

— Ну и ну! По-моему, ты спятил.

— Знаю.

— Слушай, наверняка старик выбрал тебя не случайно. Тебе просто суждено это сделать. — Ум истинного ученого сочетался в Джеймсе с наивной, романтической верой в провидение. — И при этом незачем отказываться от всех прочих занятий. Да и писать ты умеешь — вспомни свою тягомотину о вазах из кодстоуна. К тому же тебя очень привлекают грация, благородство и так далее негров. Это же блестящая возможность. Если этого не сделаешь ты, непременно сыщется какой-нибудь другой зануда. Или, что еще хуже, старик умрет. Обсуждение всего этого во время работы, пока он жив, — заключил Джеймс, — принесло бы неоценимую пользу.

— Похоже, ты уже всё обдумал и представляешь себе эту работу куда более ясно, чем я, — сказал я — хоть и дерзко, но не погрешив против истины.

— Я бы и сам написал, но ты же знаешь, в чем дело — больных лечить надо…

— Согласен, есть причины этим заняться. Просто я был озабочен причинами для отказа.

— Как трогательно! Знаю, ты считаешь, что любое дело — ниже твоего достоинства, но необходимо связать себя какими-нибудь обязательствами. Иначе станешь в конце концов старым молодящимся гомиком, так и не сделавшим ничего стоящего. Знаменитые последние слова третьего виконта Беквита: «Отъеби меня еще разок».

Я ухмыльнулся, едва не рассмеявшись.

— А я-то думал, мои последние слова будут «как я выгляжу?». — Джеймс, и сам полный самомнения, в кои-то веки опять принялся читать нотацию, подобную которой я, как мне показалось, вполне мог бы выслушать из уст мистера Баста, будь тот в курсе последних событий. — Это просто мысль о приближении старости — возможно, совсем не интересная.