Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

Лейси прошла по коридору, свернула на лестницу и быстро поднялась вверх на два этажа. Иногда, если выдавался особенно трудный день, она находила пристанище на крыше больницы. Ложилась на спину, смотрела на облака и представляла себе, что находится далеко-далеко: небо – везде небо, в какой бы точке земного шара ты ни была.

Судебный процесс будет формальностью: Питеру гарантирован обвинительный приговор. Как бы Лейси ни пыталась убедить себя и Питера в обратном, этот факт, который язык не поворачивался озвучить, довлел над ними обоими в часы мучительных тюремных свиданий. Это было похоже на встречу с кем-то, кого ты долго не видел и у кого теперь нет ни бровей, ни волос на голове. Человек проходит химиотерапию, но ты делаешь вид, будто не понимаешь этого: так вам обоим легче.

Если кто-нибудь давал Лейси возможность высказаться, она обычно говорила, что поступок Питера оказался для нее таким же нежданным и сокрушительным ударом, как и для всех остальных. В тот день она тоже потеряла сына: и физически (он в тюрьме), и духовно. Мальчик, которого она знала, исчез. Его поглотил какой-то неведомый ей зверь, способный на такое, о чем она никогда и помыслить не могла…

А вдруг Джанет Изингхофф права? Вдруг Питер действительно дошел до такого состояния потому, что она, Лейси, что-то сказала или сделала… а может быть, наоборот, не сказала или не сделала? Можно ли ненавидеть собственного сына за преступление, которое он совершил, и вместе с тем любить его за то, каким он был раньше?

Открылась дверь, Лейси резко обернулась. Обычно к ней сюда никто не приходил, но обычно она и не бывала в таком отчаянии. Сегодня она бы не удивилась, увидев Присциллу или еще кого-нибудь из коллег. Но нет. Перед ней стоял Джордан Макафи с толстым пакетом бумаг.

– Отлично, – сказала она, закрывая глаза.

– Моя жена всегда так говорит, – с широкой улыбкой произнес адвокат, подходя ближе. – По крайней мере, в моих мечтах… Ваша секретарша сказала, где вас можно найти, и… Лейси, с вами все в порядке?

Она сначала кивнула, потом помотала головой. Джордан взял ее под руку и подвел к складному стулу, который кто-то не поленился вытащить на крышу.

– Тяжелый день?

– Не без этого, – ответила Лейси.

Ей не хотелось показывать Джордану заплаканные глаза. Наверное, это глупо, но она бы предпочла, чтобы адвокат Питера не думал о ней как о человеке, которого нужно заворачивать в вату. Если он будет ее щадить, то станет о чем-то умалчивать, а она хотела знать любую правду без купюр.

– Я принес кое-какие бумаги вам на подпись… но могу зайти и позже.

– Нет, все нормально, – сказала Лейси; она понимала, что «нормально» – это даже не совсем то слово. На самом деле ей следовало радоваться таким моментам, когда рядом человек, который верит в Питера, хотя бы и за деньги. – Можно задать вам профессиональный вопрос?

– Конечно.

– Почему люди всегда с такой легкостью тычут пальцем в кого-то другого?

Джордан присел на парапет крыши, что испугало Лейси, но она, опять же, постаралась это скрыть, чтобы не показаться хрупкой.

– Людям нужен козел отпущения. Такова человеческая природа. Все самые большие трудности в нашей адвокатской работе связаны именно с этим. Хотя и существует презумпция невиновности, самого факта ареста, как правило, бывает достаточно, чтобы на человека начали смотреть как на преступника. Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы копы, выпуская арестованного, компенсировали ему ущерб? Чтобы они по-настоящему извинялись, чтобы разъясняли всем родственникам и друзьям, что произошла большая ошибка? Нет, они просто говорят: «Простите, недоразумение вышло», и все. – Джордан посмотрел Лейси в глаза. – Я понимаю, как тяжело видеть газетные заголовки, объявляющие Питера виновным, хотя суд еще даже не начался, но…

– Я имела в виду не Питера, – прошептала Лейси. – Все винят меня.

Джордан кивнул. Видимо, эти слова его не удивили.

– Он сделал это не потому, что мы его так воспитали, а вопреки нашему воспитанию. У вас, насколько я помню, есть маленький ребенок?

– Да. Сэм.

– Что, если однажды Сэм окажется не тем, кем вы его себе представляли?

– Лейси…

– Например, объявит, что он голубой?

– Переживу, – пожал плечами Джордан.

– А если решит обратиться в ислам?

– Это его выбор.

– А если станет террористом-смертником?

– Лейси, я не хочу ни о чем таком думать, – помолчав, ответил Джордан.

– Вот, – сказала она, глядя ему в лицо. – Я тоже не хотела.