Леван Хаиндрава - Очарованная даль

Вокруг сновали, толкались, толпились у касс сотни людей. Кассиры, ничем, кроме обычного конторского прилавка, от публики не защищенные, с характерной для китайцев сноровкой принимали деньги, выдавали билеты, отсчитывали сдачу — все это буквально в считанные секунды и всегда точно, аккуратно и даже лихо — ни разу Гога не видел, чтобы кто-нибудь замешкался у кассы, чтобы возникли какие-либо препирательства.

При этом кассиры умудрялись, не теряя темпа, проверять, не фальшивый ли доллар им подали, ловко швыряя его плашмя о прилавок и прислушиваясь, издает ли монета характерный приятный звон. Касс в зале было множество, проверялись одновременно десятки монет, и от этого в длинном помещении стоял звон, но не равномерный, а образуемый как бы взрывиками, столь частыми, что звуки их находили один на другой, сливаясь в сплошной. А где-то высоко, под самым потолком, жиденько дребезжал электрический звонок, слышимый, однако, во всех уголках огромного здания и напоминавший, что надо торопиться со ставками: как только он умолкнет, продажа билетов прекратится. Все это: и мелодичный звон серебра, и пунктирное дребезжанье звонка, и суматошная суета посетителей, их возбужденные азартом глаза и раскрасневшиеся лица — создавало нервическую атмосферу какого-то ристалища перед ликом идола.

Но этот идол над Гогой власти не имел, и он ощущал себя в Аудиториуме не участником общего психоза, а наблюдателем, заинтересованным, но вполне владеющим собой. Он ценил в хай-алае прежде всего блистательную и очень трудную спортивную игру. Стремительные рывки игроков, поразительный глазомер, сила и точность бросков, изящество движений, динамичность и кошачья грация прыжков — все это являло несравнимо эффектное, необычное зрелище. Да к тому же звучные, экзотические имена игроков: Альберди, Рамос, Арана, Ирригоен, Беррондо. За этими именами чудились выжженные солнцем суровые плоскогорья Кастилии, знойная и яркая Андалузия, лесистая Страна басков — народа, каким-то таинственным образом родственного грузинам.

Но не только это влекло Гогу сюда.

«Вы можете обирать всех этих людей, — мысленно обращался Гога к хозяевам заведения, — помешать вам я не в состоянии, но меня вы не оберете. Я сам использую вас в своих интересах».

Это сознание возвышало Гогу в собственных глазах и было ему очень нужно, потому что жил он в городе, где о человеке судили не по его уму, образованности, достоинствам сердца и характера, а по сумме банковского счета или важности занимаемого служебного положения. Ни того, ни другого у Гоги не было и быть не могло. И следовательно, надо было или признать себя стоящим на самом низу общественной лестницы, или бороться с этим положением теми средствами, какие ему были доступны. А в свои годы Гога пока иных средств не видел.

— Ну вот, Арана под вторым номером, — заговорил возбужденно Боб. — Надо ставить. Он стрэйт [10] Стрэйт — выигрыш пяти очков подряд. сделает.

Гога прикинул в уме и согласился, что слова приятеля не лишены резона, и если б играть вообще, то стоило бы поставить на Арана. Но Гога в о о б щ е не играл, да и Боб ведь пришел не для этого, а чтоб, полагаясь на уникальное чутье товарища, сделать верную ставку. И поэтому надо было ждать. Через четыре партии Пруденцио будет играть под пятым номером, вот тогда и поставить. Любит Пруденцио этот номер. А платят за него хорошо: во-первых, в такой компании, какая играет сегодня, он не фаворит, а во-вторых, под пятым номером выигрывать трудно, ведь пока ты выйдешь на корт, у единицы или двойки уже три очка может быть. Так что за Пруденцио можно снять 15, а то и 20 долларов. Взвесив все эти обстоятельства, Гога ответил Бобу:

— Нельзя. Сколько за Арана под двойкой дадут? Долларов пять, не больше. А рискуешь двумя, и здорово рискуешь. Ведь под единицей кто выходит сейчас?

— Ну, Рамос, — отвечал Боб, ничего не понимая.

— Вот то-то и оно, что Рамос. А у него какая подача?

Боб молчал: откуда ему знать, какая у Рамоса подача, он в Аудиториуме бывал редко. Гога и не ждал, что Боб ответит, поэтому ответил сам, назидательно, словно растолковывая урок непонятливому ученику:

— Под левую руку. Высокая. Арана такую не любит. Может сразу смазать или пошлет пелоту наобум. А Рамос — вперед, примет мяч с налету и дуплета. Вот тебе и нет Арана. Понял?

Боб понял мало, но главное ухватил: ставить сейчас на Арана рискованно, Гога знает, что говорит.

Арана игру все же выиграл, но со второго захода, а первый мяч разыграли, в точности как предвидел Гога, и Боб лишний раз убедился, что товарища слушаться надо.