Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Да, но это все… — тонкий голос Бена дрожал. — Но я думал, что «Волшебное дерево» или… или «Лев, колдунья и платяной шкаф»-все это не… ненастоящее. Выдумка. Я не знал, что в реальной жизни ребенка тоже можно отправить в пансион. И что кто-то вообще может этого захотеть.

— Ох, дорогой, — грустно покачала головой мама.

— В любом случае, — папа повернулся к маме, словно Бен вообще ничего не сказал, — это твой звездный час, дорогая. И это прекрасно.

— Я не поеду! — упрямо повторил Бен, закрыв уши руками. Корд посмотрела на него с отвращением и пихнула в предплечье.

— Тихо, Бен, ш-ш-ш! Ты портишь мамин вечер.

Бен демонстративно пожал плечами, но руки опустил. Мама отодвинула от себя орехи:

— Вот. Мне больше нельзя. Теперь я на строгой диете. Тони, дорогой, унеси их…

И тут Бен закричал так, что все подпрыгнули.

— Что ты творишь? — яростно сказала Корд, повернулась и увидела Мадлен Флэтчер, стоящую на ступеньках крыльца. В угасающем вечернем свете та закрывала собой солнце, отбрасывая длинную тень.

Уайлды посмотрели на нее, и Корд почувствовала, как они инстинктивно теснятся ближе друг к другу.

— Я пришла поблагодарить вас за вчерашнее, мистер Уайлд. — Она посмотрела на Корд. — На самом деле я хотела играть с вами. Я была противной, потому что вы плохо со мной обращались. Но я хочу извиниться за то, что наябедничала, и за то, что посеяла вражду между двумя нашими домами.

— Никакой вражды, дорогая, — засмеялся папа.

— Милая девочка, — сказала мама, улыбаясь ей. Она подошла ближе. — Не хочешь ли остаться на ужин?

— Нет! — запротестовал Бен.

— Да пожалуйста, — ответила Мадлен, поднялась на две ступеньки вверх и сказала Алтее, стесняясь: — Спасибо вам большое.

— Не за что. Лучше сбегай домой и скажи отцу, что останешься.

— Его нет.

— О, — Корд бросила взгляд на маму, та качала головой. — Тони, разве ты с ним не поговорил…

— Да, — пробормотал папа. — Мне казалось, я поговорил. Он что, снова оставил тебя одну? — спросил он Мадлен.

— Можете проверить мой дом, если хотите, — ответила та, склонив голову набок. — Я не вру, я вообще никогда не вру. У него встреча в Бирмингеме по поводу стальных стержней. Он инженер. Он оставил мне сосисок, но я не знаю, как их готовить.

Корд почувствовала, как сердце в ее груди забилось быстрее. Она не жалела Мадлен, даже несмотря на нелепый викторианский белый передник с ажурной вышивкой, на ее голые ноги в туфлях на застежках, на обгрызенные ногти и жидкие волосы, обрамлявшее усталое лицо, словно причудливый капюшон. Нет, она не жалела ее, но поняла, что испытывает перед Мадлен благоговейную дрожь. Насколько одиноко, насколько жутко было девочке, до какой степени отчаяния она дошла, если, наступив на горло собственной гордости, вернулась в дом, где с ней обошлись так грубо?

« Я буду доброй », — подумала Корд, вспоминая отцовские наставления. Смутно понимая, что Мадлен не хотела бы, чтобы ее жалели, она встала и небрежно сказала:

— Хочешь, я покажу тебе, где можно вымыть руки перед чаем? Мы с родителями как раз собирались ужинать.

— Мы уже пили чай, — сказал Бен. — О чем ты вообще говоришь? Мы уже пили чай, и она не может здесь оставаться.

Корд вздохнула. Бен никогда не понимал, что битва окончена и армии сворачивают лагеря и перегруппировываются перед следующим сражением.

— Бен, — сказала мама, снимая кухонное полотенце с ужина, который миссис Гейдж уже накрыла для Тони и Алтеи. — Хватит.

— Ну, я считаю, что ей пора домой. — Бен посмотрел на Корд в поисках одобрения.

— Мадлен — гость в нашем доме! — сказал папа, наконец теряя терпение.

— МНЕ ВСЕ РАВНО! Я тоже здесь живу, а вы со мной вообще не считаетесь, — прокричал Бен.

Папа встал с побелевшим лицом.

— Пошел отсюда, — он указал в сторону французских окон. — Убирайся с глаз моих, неблагодарный маленький трус. Жалуешься по поводу каждой чертовой мелочи. Мы делаем все для тебя. Иди в свою комнату и не выходи до завтрака.

Бен в изумлении посмотрел на папу, Корд и Мадлен замерли в дверном проеме.

— Корд… — начал было он.

— Я сказал, сейчас же в свою комнату, иначе я тебя отшлепаю! — В голосе отца зазвучал металл, которого Корд никогда не слышала раньше.

Она похолодела и покрылась потом. Он же этого не сделает? Это ведь тот же папа, что так громко плакал, когда Бен нашел в гнезде черного дрозда мертвых птенцов, или когда Корд пела Ave verum [56] Ave verum corpus (лат. «Радуйся, истинное Тело») — в католической церкви рифмованная молитва, звучавшая в богослужении во время причастия. на школьном концерте? Это ведь он?