Хэрриет Эванс - Дикие цветы

Она выдавила из себя улыбку.

— Я знаю, у тебя много чего происходит, Корд. И буду здесь, когда ты захочешь выпить по бокальчику. Или что-нибудь еще.

— Что-нибудь еще?

— О, я уверен, что в оперных театрах по всему миру есть множество крепких баритонов, питающих надежды на твой счет. — Он затрясся от смеха. — Но буду предельно ясен: мне за пятьдесят, у меня больное колено и ужасное зрение, но я выслежу их всех и буду сражаться с ними за твою руку. Даже если мне придется отрастить гусарские усы и нацепить плащ.

Она засмеялась.

— Как я могу сказать «нет»?

Краем глаза она увидела брата.

— Привет, Бен! — сказал Хэмиш.

— Хэмиш! — обрадовался Бен, и они пожали друг другу руки. — Дай мне минутку. Корд… — Он коснулся ее руки, и она повернулась к брату, все еще улыбаясь.

Она увидела лицо брата, и улыбка сошла с ее лица.

— Что случилось?

— Пойдем со мной, — сказал он, кивая Хэмишу и почти дергая ее за руку. — Пляжный домик. Я был там… — Он увлек ее за собой, и они вместе спустились по ступенькам. — Я был там, только чтобы последний раз осмотреться, прежде чем они его снесут, и я забрал правила «Цветов и камней», и я нашел-я кое-что нашел.

Они стояли на заросшем пустыре между домом и рядами пляжных домиков. Он протянул ей хорошо знакомый лист бумаги, правила, которые Корд так тщательно выписала много лет назад для себя и Мадс. Буквы поблекли, стали бледно-коричневыми, и бумага потрескалась от старости.

— Переверни, — сказал он. — Переверни его и посмотри. — Он схватил ее за руки. — Ты помнишь, как она вернулась? Помнишь, как она тебе это дала? Он когда-нибудь видел это? — Бен потер лицо.

Корд держала правила с запиской, написанной на обратной стороне, читая тонкие, витиеватые черные буквы, которые теперь почти исчезли.

— Господи боже. Это… — Казалось, каждый волосок на ее шее покалывает. — Ангел — вот что мама пыталась вспомнить. Значит, она возвращалась. — Она моргнула, пытаясь думать.

— Ты помнишь ее?

— Не уверена… На ней были широкие брюки с рисунком. Цветы, они были покрыты цветами. — Она положила руку на руку брата. — Бен, она сказала мне петь. — Она кивала. — Она сказала, что мы — Дикие Цветы. Это была она. Ты помнишь? — Она вздрогнула, крошечные кусочки воспоминаний вспыхнули в ее мозгу — брюки с узорами, грязные волосы, руки ее отца, побелевшие на костяшках пальцев, когда он снова схватил ангела… И Мадс-маленькая девочка, которая, должно быть, была Мадс-смеется… Смеется до икоты, пока они бродят в траве и цветах, пока солнце медленно двигается по небу к морю. Но был ли там Бен, или он болел? Или это случилось в другой раз? Они так часто играли в «цветы и камни», что было просто невозможно все запомнить. Они играли в игры все лето, каждое лето — как же она могла вспомнить один час в череде золотых дней?

Корд покачала головой.

— Прости, дорогой. Но я рада, что мы нашли это. Это что-то объясняет, не так ли?

Бен кивнул, почесав подбородок.

— Некоторые вещи. Не все.

— Что мы сделаем? Оставим ли мы ангела?

Казалось, жесткая, потрескавшаяся старая бумага может рассыпаться в руках в любой момент, как древние тексты, попавшие в воздух после многих лет заточения в могиле. Перевернув лист, Корд смотрела на детский почерк.

Бен сказал:

— Я не знаю. Возможно, нет.

— Мы не можем просто оставить его там. Он не наш.

— В каком-то смысле наш.

— Бен-если то, что в этом письме, правда… Мы должны сказать кому-то, что у нас есть ангел. Британскому музею или кому-то еще. О, черт возьми, маме бы это понравилось — настоящая драма на поминках. — Корд улыбнулась. — Однако нам мало что известно. Есть много вещей, о которых мы до сих пор не знаем.

— Это он, ангел. Это точно. И что-то мы все-таки знаем. — Бен взял письмо и сложил его. Давай не будем думать об этом сейчас. Побеспокоимся обо всем завтра.

— Мы должны вернуть его, Бен, — твердо сказала Корд.

— Может быть. Да. — Он кивнул, их глаза встретились. — Да, Корди. Слушай, прежде чем я забуду, я хочу сказать тебе: мама хотела, чтобы Хэмиш был здесь. Она сказала, что он должен прийти — на этом она действительно настаивала. Надеюсь, ты не возражаешь…

— Она точно знала, что делает, — сказала Корд, пытаясь не рассмеяться от удовольствия. — Я не против. Я очень рада, на самом деле.

— Это почти признание в любви от тебя, Корди.

Она ласково подтолкнула его к выходу, Бен закрыл за собой дверь в пляжный домик и обнял сестру, и они вместе пошли по извилистой тропинке к дому. По пути Корд срывала цветы и листья: маки, маленький красный гречишник, лаванду, жимолость. Они подошли к вершине пути, и Боски встал перед ними: разноцветные огни, свисавшие с крыши, мягко покачивались на летнем ветерке. Море за домом лизало берег. Оно продолжит делать свою работу всю ночь, а когда придет утро, по-прежнему будет тихо плескаться рядом. Ничего не изменится.