Хэрриет Эванс - Дикие цветы

И это было так странно — снова произносить это слово.

— Да, конечно, — согласился викарий неожиданно горячо. — Я не хотел докучать вам этим… Мы с женой слышали, как вы исполняли арию Дидоны в прошлом месяце на фестивале в Бате. Вы были великолепны.

— О, прошу вас… — начала Корд, привыкшая за двадцать лет ощущать укол огорчения каждый раз, когда кто-то говорил о том, как она поет, но потом остановилась и вспомнила. Операция сработала. Она снова вернулась в строй . Конечно, было бы слишком напыщенно говорить, что она Нашла Свой Голос, как гласили заголовки многочисленных газетных статей о ее возвращении к выступлению. Просто предыдущая травма была частично исправлена операцией, в ходе которой двое мужчин в белых халатах разговаривали с ней и делали надрезы на ее горле, и через три дня она снова могла петь, а через месяц ее голос зазвучал лучше, чем долгие годы ранее. Так что все получилось благодаря науке — жаль только, что наука не могла решить другие ее проблемы.

— Вы пели так возвышенно, — продолжал преподобный Джеймс. — Это лучшее исполнение, которое мы когда-либо слышали. Мы специально приехали из Дорсета на этот концерт. Видите ли, я был на Променадах именно в тот сезон и часто раздумывал о том, что мне выпала большая честь присутствовать на представлении в начале вашей карьеры. Мы с женой оба думали об этом, Эллисон и я. Исключительная привилегия.

Кончик его носа порозовел. Он неловко улыбнулся.

— Большое спасибо вам, викарий. Но операцию провели только четыре месяца назад, и я все еще не совсем вернулась туда, где мне хотелось бы быть.

— И все же, моя дорогая, для меня было большой честью услышать, как вы снова поете, — сказал преподобный Джеймс. — Обязательно удостойте меня визитом. — Едва уловимо дотронувшись до ее руки и слегка кивнув в манере викариев королевской семьи, он неспешно направился к другим гостям.

Корд отвернулась, чтобы поймать солнце, только начинающее заходить, янтарная и бледно-золотая рябь струилась по небу. Пожилая гостья, одна из помощниц Алтеи в Хартман-Холле, тоже нуждалась в ее внимании, желая расспросить о пении, и Корд вежливо ответила на все вопросы, усадив ее в кресло и принеся ей бокал вина.

Вернувшись со стаканом, она увидела Айрис на ступеньках крыльца — она беседовала с каким-то пожилым человеком. Корд положила руку на плечо племянницы.

— Как дела, Айрис, дорогая? — нежно спросила она, и племянница улыбнулась ей такой знакомой улыбкой, что у Корд захватило дыхание. — Прекрасная вечеринка, не так ли?

Айрис слегка удивленно посмотрела на нее.

— Да, конечно, тетя Корд, могу я вас кое-кому представить? Это старый друг папы-тот, кто сейчас живет в подвале. Никак не могу вспомнить, знакомы вы с ним или нет. Хэмиш? Хэмиш Лоутер?

«Да вы издеваетесь!» — подумала Корд, оглядываясь в поисках брата, чтобы выразить ему свое негодование. Но Бена нигде не было видно, и поэтому она пожала протянутую ей руку.

— Хэмиш Лоутер, значит? Ну, здравствуй! — сказала она.

— И ты здравствуй.

Хэмиш сжал маленькую ладонь Корд обеими руками и посмотрел ей в глаза. Он, безусловно, стал старше, и светловолосая красота его юности превратилась в седину. Стройность фигуры тоже исчезла, он стал плотнее, плечи расширились, а лицо покрыли морщины. Впрочем, Хэмиш все равно не выглядел стариком — скорее, мужчиной среднего возраста. Его темно-серые глаза улыбались ей, пока он держал ее за руку.

— Корделия, — сказал он своим низким, великолепным голосом. — Я очень рад тебя видеть.

Ее кожу снова стало покалывать — старый инстинкт проснулся и сообщал, что опасность близка, но она с большим усилием проигнорировала сигнал. Она широко улыбнулась Хэмишу, неожиданно заметив, что никак не может перестать улыбаться.

— Что, во имя всего святого?…

Он перебил ее, наклонившись ближе.

— Слушай, прежде чем ты разозлишься на меня-твоя мама хотела, чтобы я приехал, и была довольно настойчива. Видимо, она дала Бену список людей, в ином случаея бы не пришел, обещаю…

Корд разрывалась между желанием хохотать над комичностью его очевидного страха расстроить ее и печалью. « Я действительно постаралась, отталкивая его », — подумала она.

Она вспомнила обо всех мужчинах, от которых сбежала, запутавшись. Вот как она всегда воспринимала отношения — паутина, ловушка, западня, из которой нет выхода. Она посмотрела на Хэмиша — их пальцы все еще соприкасались.

— Но мне приятно тебя видеть! Мама любила тебя. Спасибо, что приехал. Я правда рада, что ты здесь.