Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Привет, — сказал он. Ему почудилось, что она подпрыгнула от звука его голоса, но тут же нашлась:

— Привет, Энт, входи.

Энт тяжело опустился за кухонный стол. Он очень устал и чувствовал себя стариком. С ужасом он представил, какого это — прожить семьдесят или восемьдесят лет, вставать каждое утро, все сильнее и сильнее сгибаясь под грузом прошлого — прошлого, что никогда не отпускало его — разве что в те моменты, когда он был с Джулией, или на сцене, притворяясь кем-то другим.

Свет масляной лампы искажал и преувеличивал черты Дафны: ее круглые щеки и выступающие скулы казались более выраженными, чем когда-либо, а корона из светлых волос выглядела грязно-желтой. Она похлопала по сиденью рядом с ней.

— Садись сюда, Энт.

— Мне и здесь неплохо, спасибо, — пробормотал он. — Все равно я собираюсь спать.

— Они застукали тебя с Джулией, верно? — спросила Дафна так, будто интересовалась чем-то обыденным вроде чистки зубов или погоды за окном. — Я слышала, как этот гадкий мальчишка звал отца после того, как обнаружил вас. Надеюсь, ты был благоразумен и спросил ее разрешения?

Энт поднял глаза.

— Конечно, спросил.

Дафна засмеялась.

— Просто интересуюсь. Знаешь ли, некоторым девушкам по душе фривольное обращение.

Она встала, подошла к нему и, опершись своими тонкими белыми руками на спинку стула, встала рядом.

— Некоторым нравится притворяться, что они не хотят, но на самом деле сгорают от желания. — Она поскребла его подбородок ногтем. — Сам еще увидишь.

— Но я никогда не стал бы… Это не так! — горячо возразил Энт, вставая и отступая от Дафны. Виски онемели от боли, будто кто-то зажал его голову тисками. — Я иду спать, а вы… Когда я отправлюсь в школу, думаю, вам лучше уехать. Если вы не против, — добавил он неуверенно.

Дафна издевательски расхохоталась.

— «Если вы не против». О, какая учтивость! Дине бы это понравилось.

— Если честно, я не понимаю, почему вы были подругами, — произнес Энт с раскалывающейся головой, уже сам не осознавая толком, что именно говорит, не умея отличить тишину от звуков собственной речи.

— Что ж, — ответила Дафна беззаботно, — может, и не понимаешь. Я тоже долго этого не понимала. — Она затушила сигарету в стоящем на столе блюдце — это было блюдце из китайского чайного набора, который, обставляя Боски, купил отец Дины, дабы сделать сюрприз жене и дочерям. Энт почувствовал непреодолимое желание ударить Дафну по пальцам, что яростно вдавливали окурок в сверкающий фарфор. — Вообще-то я привыкла думать, что Дине нравятся девушки, но теперь я уже не так в этом уверена. Думаю, она просто фригидна. Бедная старушка.

— Пожалуйста, — простонал Энт, сопротивляясь желанию закрыть руками уши. — Пожалуйста, не говорите о ней так.

— О конечно. — Глаза Дафны сверкали в тусклом свете. — Посмотрите-ка — сама невинность, несмотря даже на грязные делишки в песочке. Но все-таки у нас с тобой есть и кое-что общее — и это бедность, Энт. У нас плохо с деньгами, а я люблю деньги, милый — о, если честно, я просто обожаю их. А когда их нет, это такая скука — особенно если вырос в роскоши. Война — жутко скучная штука, а мне, знаешь ли, хочется одеваться, обедать в ресторанах, ходить на танцы…

Энт подумал, что она, возможно, не в себе.

— Никто не может себе этого позволить. Мы в одной лодке, Дафна.

— Но я хочу делать то, что мне хочется, я просто должна! — Ее глаза уставились на него, огромные, синие, лишенные всякого выражения. — И твоя тетя очень помогала мне в этом.

— Моя тетя добрая, а вы кровопийца, — сказал Энт дрожащими губами. Он был так зол на нее, так взволнован, что едва сдерживался, чтобы не пробить кулаком дыру в стене. — Мерзкая кровопийца…

— О, ты так думаешь? Что ж, тогда вот кое-что, чего ты не знал о своей любимой тетушке. Она воровка. Поганая грязная воровка. Когда она вернулась в Лондон десять лет назад или около того, она была разорена. Ну она и продала небольшую статую, которую не следовало забирать из Ура — из урского храма, с зиккурата.

— Неправда.

— Еще какая правда, дорогой. Видишь ли, дилер связывался со мной-мы договорились, что он будет звонить мне, если кто-то попытается сбыть ему артефакты, добытые преступным путем. Человек более компетентный, чем Дина, воспользовался бы услугой посредника-возможно, продал бы товар в Багдаде, но она была дурой. Понимаешь, моя работа в Британском музее состоит как раз в том, чтобы пресекать подобные инциденты с сотрудниками, отправленными на раскопки. Мы отнюдь не в восторге от того, что ушлые археологи снуют по развалинам и тащат все, за что только ухватятся их грязные пальцы. — Ее руки скользнули по грубому материалу светомаскировочных штор. — Я решила, что с Диной можно провернуть много всего интересного, потому что, конечно, она была в отчаянии, узнав, что я вывела ее на чистую воду. Она сказала, что это случилось только один раз… Типичная в таких случаях чушь.