Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Папа. Не надо. Я серьезно. Я знаю, ты не хотел причинить мне боль.

— Я не могу себя контролировать, вот в чем проблема.

— Я знаю. — Бен почувствовал прилив раздражения. — Мы все знаем. Но… — Он взглянул на Тони и почувствовал, как что-то изменилось — баланс сил, что-то фундаментальное. — Мне очень важно, чтобы ты понимал, что я не хочу, чтобы это на нас повлияло. Я потратил годы, пытаясь забыть об этом. Не сегодня, хорошо?

Тони слегка улыбнулся.

— Конечно, дорогой. А ты не хочешь поговорить об этом со своей матерью?

— Ни в коем случае. — Бен энергично мотнул головой.

— А как насчет Мадс?

— Я не сказал ей… Пока нет. — Бен поднялся на ноги. — Думаю, это нужно сделать.

Тони кивнул, неожиданно посерьезнев.

— Да. Обязательно. Корд знает?

— Я так не думаю. Но я не разговаривал с ней по душам целую вечность. Странно, — сказал он, снова вернувшись к мыслям о сестре. — Она теперь другой человек. Голос делает ее особенной. Как будто теперь ты должен заботиться о ней, защищать ее. Интересно, откуда это взялось? Мама говорит, что от нее.

Тони взревел от смеха, обнимая колени.

— Дорогой, я очень люблю твою мать, но, когда я впервые услышал ее пение, я чуть не отменил свадьбу. — Он сморщил нос, довольный собой. — Кошачьи кишки, что из людей вытягивали души. Или как там? «Много шума из ничего». В общем, что-то вроде того.

— Овечьи кишки.

— Как-как?

Бен уверенно сказал:

— « Не странно ли, что овечьи кишки вытягивают душу человеку? » [191] Шекспир У. Много шума из ничего. Акт II. Сцена 3 (пер. И. Кронеберга). Это он про струны лютни, а не про то, что какая-то женщина орет, как кошка, которую потрошат живьем.

— Ты уверен?

Бен хохотнул.

— Абсолютно. Я режиссировал постановку в прошлом году.

— В самом деле?

— Да, пап. В театральном пабе в бристольском порту. Публика восприняла ее довольно тепло.

— Ты на самом деле это сделал? — Отец не мог скрыть изумления.

— Да… Я… — « Я говорил тебе. Я отправлял тебе афишу », — хотел сказать он, но знал, что это бесполезно. Вся его ярость к Тони, которую он копил, холил годами, исчезла — будто панцирь, покрывавший их обоих, наконец раскололся.

Бен смотрел на него, когда они возвращались в Ривер-Уок, старательно избегая встречи с очередным велосипедистом. Профиль в точности, как у Корд, великолепный прямой нос, волевой подбородок, морщинки у глаз, седина в волосах. Увы, теперь он старик.

Тони повернулся и поймал руку Бена.

— Я горжусь тобой, Бен, любимый, — сказал он. — Ты отличный сын. Мой сын.

Ладони его были огрубевшими и холодными, но сами руки оказались неожиданно сильными: Бен вздрогнул, ощутив всю мощь отцовского рукопожатия.

— Спасибо, — сказал он и хотел сказать больше, но в проеме задней двери появилась Корд, затягивая пояс халата на талии.

— Привет, дорогие мои! Прогулка отца и сына перед свадьбой?

— Корд… — Тони поцеловал ее в щеку. — Что-то вроде того. Как ты, дорогая?

— Замечательно, — воскликнула Корд, наматывая локон темных волос на палец. — Кажется, день для свадьбы выдастся отличный, Бен. Пойдем позавтракаем, мама уже встала.

Двое мужчин вошли в кухню, радуясь теплу после обжигающего холода осеннего утра. Алтея сидела за кухонным столом, отщипывая кусочки круассана, отправляя их в рот и одновременно читая какие-то бумаги.

— Привет, — сказала она. — Я поступила экстравагантно и купила нам всем круассаны у «Гарродс». Решила, что нужен особый завтрак. И миссис Берри сказала, что специально зайдет сегодня приготовить тебе яичницу с беконом, Бен. Хочет поцеловать тебя и пожелать удачи. Ты всегда был ее любимцем.

Бен пожал плечами от смущения, обнял мать и сел за стол.

— Странное чувство, не так ли? — спросила Алтея, с улыбкой наливая ему кофе.

Корд прислонилась к буфету, сложив руки, наблюдая за ними.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Бен.

— Знать, что ты сегодня женишься, и при этом мир не сошел с ума. Чувствуешь себя как ребенок в Рождество, уверенный, что вокруг непременно должны порхать ангелы. Или в день рождения.

— Или в день приезда в Боски, когда ждал этого так долго, а на деле — обычная рутина, чистка зубов, завтрак, — добавила Корд, и Бену на секунду показалось, что он услышал ее прежнее «я». Она осеклась. — Ну или что-то в этом роде.

— Именно так, — сказал Бен, улыбаясь ей. — Это именно то, что я чувствую.

— Ну вот мы и вместе, — сказала Алтея, похлопав по сиденью рядом с собой. — Корд, подойди и сядь, дорогая. Давай позавтракаем.