Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Бен? — вдруг раздался голос из-за его спины, издалека, и он подумал, что ему показалось. Но голос позвал снова:

— Бен, дорогой мальчик, это же ты?

Бен подпрыгнул от этих слов, ощущая себя так, будто его застали за чем-то неприличным.

— Папа?

Сквозь влажные ветви ивы он увидел отца — тот стоял на берегу и разглядывал его. Он надел старые резиновые сапоги и выцветший синий халат, а на плечи накинул видавший виды плащ, висевший обычно на стене у задней двери дома.

— Что, во имя всего святого, ты делаешь здесь в такой час?

Бен поднялся.

— Не мог уснуть.

— Логично.

Тони достал из кармана сигареты.

— Хочешь одну?

— Нет, спасибо.

— Тогда глоток? — Он взмахнул фляжкой, извлеченной из другого кармана халата.

Мимо, уставившись на Тони, проехал на велосипеде какой-то старик. Бен покраснел. Да уж, его отец выглядел более чем эксцентрично.

— Сейчас шесть утра.

— Это «да» или «нет»?

— Нет, спасибо, пап.

— Не против, если глоток сделаю я?

Бен пожал плечами. Не сговариваясь, они медленно побрели в южном направлении под золотым светом восходящего солнца.

— Как самочувствие?

— Неспокойно. Немного тошнит, если честно.

— Да, хорошо помню это чувство.

— Правда?

— Конечно. В день свадьбы у твоей мамы болело ухо. Я отвел ее к доктору и почему-то обрадовался, хотя, конечно, и жалел ее. А потом я сидел там, в крошечной съемной квартире, и чувствовал себя все хуже и хуже, а когда она позвонила, чтобы попросить отвезти ее на операцию в Хаммерсмите, я, и это не преувеличение, уже был на полпути к тому, чтобы сбежать.

Бен посмотрел на отца.

— Ты не думал, что это плохой знак?

— Что именно?

— То, что ты увидел ее в день свадьбы.

— Ах, это. Что ж, мы, актеры, конечно, суеверны, но, к счастью, такого рода суеверие рода обошло стороной нас обоих.

— А я и не знал, — задумчиво проговорил Бен. — Я имею в виду поездку к врачу.

— Серьезно?

— Да, — ответил он, хотя хотел сказать другое: « Я не знал ничего о вас обоих, папа ». — Разве у нее не было родственников, которые могли бы позаботиться о ней?

— Слушай, свадьбы тогда еще не превратились в шоу, как сейчас. Толпы подружек невесты, двенадцатиярусные торты, музыкальные группы из восьми человек… Все было скромно. Мы сами хотели, чтобы все прошло тихо. Небольшой обед в клубе искусств в Челси. Берти произнес речь… Около пяти ее родственники ушли, а мы не спеша отправились на машине в Боски. — Голова Тони поникла, губы сжались, он задумчиво поднял глаза. — Я помню все, как вчера. Интересно, помнит ли она.

— А что насчет твоей семьи? — неожиданно спросил Бен.

— А что насчет нее?

— Я имею в виду, кто из них был на твоей свадьбе?

— А… Саймон и еще, конечно, Берти, Гай и Оливия, и старый добрый Кеннет…

— Но они не семья . Неужели у тебя никого не было?

Возникла короткая пауза.

— Нет, не было. Мои родители умерли, а тетя Дина — что ж, она не пришла.

— Она тоже умерла?

Отец выдавил улыбку.

— Ты знаешь, я так и не узнал. Но теперь знаю. Нет, она была жива. Но не пришла. Это все происходило очень давно. — Он посмотрел на Бена. — Знаешь, это твой день. Мадс не слишком огорчается, что с ее стороны никого не будет? Старина Йен умер — и невелика потеря, — но, думаю, она может переживать из-за тети, так?

— Тетя Джулз? Да, она для нее много значит.

— О, Джулз была девчонка что надо. Я трахал ее, знаешь ли. Настоящий фейерверк в постели.

Бен почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. Щеки закололо, и он выдавил:

— Боже… Папа.

— Да. Она соблазнила меня. Старушка отлично знала, чего хочет, скажу я тебе. То еще лето мы провели вместе! Красотка Джулз. — Он хохотнул и снова отхлебнул из фляжки, а Бен почувствовал, как на него накатывает старый, хорошо знакомый гнев.

— Сегодня день моей свадьбы, папа, — сказал он резко. — Притормози со сладострастными воспоминаниями, ладно?

— Прости, Бен. Извини меня. — Он затих, а потом безрадостно улыбнулся. — Нам тогда было совсем не весело. Совсем. Мы боялись непрерывно. Когда холодная война была в разгаре и сопляки жаловались, как они напуганы, я хохотал им в лицо. Ничего похожего. Это был настоящий страх, тот, который скручивает тебе кишки, страх полного непонимания, что будет завтра. Нас оккупируют? Возьмут в плен? Убьют в собственных постелях? Мы знали, что такое тоже вполне реально… — Он осекся. — Бен, тебе известно, как умерла моя мать?

— Нет, пап. Конечно, нет. Ты никогда не говорил о ней.