Денис Коваленко - Татуированные макароны

Не ответив ему, Ваня неровно подошел к входной двери. Выглядел он устало, словно после тяжелой физической работы.

— Я пойду, — промолвил он, тяжело садясь на скамеечку и надевая туфли.

В дверь позвонили еще раз.

Подойдя и посмотрев в глазок, Никаныч открыл дверь.

— Здравствуй, Андрюша, проходи, — устало улыбнувшись, пригласил Никаныч.

Войдя, Андрей Андреевич слегка ухмыльнулся и игриво произнес:

— Да вы тут, батенька, не одни…

На это Никаныч сделал жест рукой, прося Андрея Андреевича не продолжать.

Андрей Андреевич понимающе прижал палец к своим пухлым губам и, подмигнув, растянулся в хитрой улыбке.

Бочком обойдя гостя, Ваня молча вышел из квартиры.

— Ваня, — остановил его Никаныч. Ваня обернулся, лицо его показалось Никанычу до того бледным, что первый порыв его был остановить Ваню, но, одумавшись, он лишь, слегка замявшись, произнес:

— Ваня… ну ты понимаешь…

Ничего не ответив, Ваня быстро стал спускаться по лестнице.

Постояв и послушав с минуту его удаляющиеся шаги, Никаныч закрыл дверь.

Что может быть завтра, об этом думать он не хотел, да и боялся. Слишком не весело все складывалось, совсем не весело.

— Сколько там времени? — вернувшись в зал, спросил он у Андрея Андреевича.

— Да уж пять минут седьмого.

— Давай-ка, Андрюшенька, выпьем. У меня был такой ужасный день. Ты просто не представляешь. Я хочу напиться… и умереть, — заключил Никаныч уже в объятиях своего друга.

Муся, как и обещал, пришел к Абрамчику в шесть часов вечера.

Впустив Мусю в квартиру, Абрамчик, только и сказал:

— Ром, короче, давай сам… — и тут же метнулся к себе в комнату. «Давай сам» значило, что Мусе предоставлялось раздеться вне присутствия Абрамчика.

Сняв куртку, туфли, Муся зашел сперва в ванную, вымыл тщательно руки, и только после, не суетясь, прошел в комнату Абрамчика.

Окна были наглухо зашторены, и в темноте комнаты, в ярком свете огромного телевизора, на полу, нервно вцепившись в джойстики, как два китайских болванчика, сидели Абрамчик и Макс.

— Блин-н-н-н… — глухо взвыв, Абрамчик резко повел руками влево и, чуть не саданув ими себя по колену, выдохнул: — На, на получи — на… Вот тебе!!!

Макс был более сдержан, работали только его пальцы.

— Привет, пацаны, — поздоровался Муся.

— Привет, — не оборачиваясь, выпалили Абрамчик и Макс одновременно.

Сев на диван, Муся равнодушно глянул в телевизор: там, на фоне средневекового замка, маленький шустрый китаец, визжа и бойко размахивая нун-чаками, дубасил неповоротливого получеловека с обезьяньей мордой и длинными волосатыми ручищами, вооруженного увесистым топором. Кончилось тем, что обезьяна, схватив китайца, треснула его сначала лбом, затем шмякнула об пол и, напоследок подпрыгнув, раздавила бедолагу своим огромным могучим задом. На экране крупными буквами вылезло: Game over.

— Все, гамовер, — махнул рукой Макс и отложил джойстик.

— Недолго музыка играла, недолго Дима танцевал, — заключил с дивана Муся и жалобно попросил: — Мальчики, может, хватит, — и далее грозно: вырубай машину. Спать!

— Классная игрушка, — развернувшись к Мусе, довольно выдохнул Макс. — Сыграешь?

— Нет, мне больше стратегические игрушки нравятся, — отказался Муся и напомнил: — Может, лучше оставим эти виртуальные штучки и сыграем в настоящую игру?

— В карты, что ли?

— Нет, Абрамчик, есть игры гораздо интереснее, где нет ни дополнительной энергии, ни второй жизни, и где, если уж и вылезут слова Game over, или, как Макс выразился: «гамовер», то уж вылезет наверняка… Ты это классно придумал, я бы не догадался.

— А че тут думать, если там так написано.

— Ну, и во что? — напомнил Абрамчик.

— В дочки-матери, до первой крови, — шутки ради, ляпнул Муся и затем серьезно: — Вы что, забыли, зачем мы здесь? Если честно, я хочу женщину. И кто-то сегодня обещал снять проституток, накрыть стол… Еще и про клуб кто-то что-то говорил. Дима, ты не помнишь? — и Муся хитро посмотрел на Абрамчика.

— Точно, Дима, было, — вспомнил Макс.

— Ну… Что-то… может в компьютер, у меня и стратегические игры есть…

— Что я слышу, Дима: Дима Абрамов, самый маньячный сексуал нашего городка, отказался от женщины ради этого ящика! — поднявшись, Муся подошел к телевизору и бесцеремонно выключил его, причем сделал это по старинке, вынув штепсель из тройника.

— Муся, ты че делаешь! — завопил Абрамчик. — Телек сожжешь!

— С какой такой радости я должен его сжечь?.. Так, Дима, не придуривайся, признавайся: обещал сегодня вечер знакомств — клуб, девочки, ананасы в шампанском, или нет?