Денис Коваленко - Татуированные макароны

Слово, произнесенное, наверняка, случайно, попало в точку. И уже подогретая мусина похоть, вздрогнув, сменилась ненавистью.

— Где мы будем пить водку? — спокойно спросил он.

— Ты мне нравишься! — женщина шлепнула его ладонью по колену и даже потрепала, как это делают в радостном довольстве лучшие знакомые. — Пойдем, — поднявшись, она увлекла его за собой. — Пойдем же! — и уже не оглядываясь, в полной уверенности, что он идет следом, она заспешила к магазину.

Полненькие и очень ровные красивые ножки, торопясь, обгоняли друг друга, и вся фигура ее была полненькая и даже чем-то напоминала фигуру девочки, только очень большой девочки. Шагала она, мелко перебирая ножками, животиком вперед и голову чуть склонив, а руки, словно нарочно, плотно прижимала к телу: руки ее хотели летать, но она их сдерживала, и от того более походила на взрослого ребенка. Поднявшись, Муся, не торопясь, пошел следом.

Возле самого магазина она обернулась и нетерпеливо замахала ему руками, словно желая этим сказать: «Ну, что же ты, скорее, а то опоздаем». Не меняя шага, Муся подошел к ней.

— Какой ты медлительный, — укоризненно произнесла она, — но такой классный! — Бесцеремонно она потрепала его по щеке.

Случилось это так неожиданно, что Муся просто не успел среагировать.

— У, ты, моя лапа, — ласково сюсюкнула женщина.

Эта фамильярная нежность не понравилась Мусе. Замешкавшись, он все же зашел в магазин, женщина уже стояла возле прилавка и с жаром что-то объясняла продавщице, кроме них в магазине не было никого.

— Так. Во-первых, — женщина загнула указательный пальчик, — сладких апельсинов, во-вторых, — загнула она следующий пальчик, — красных персиков, в-третьих, бутылочку водочки, в-четвертых, апельсинового соку и… в-пятых… две пачки «Салема».

Расплатившись и забрав все, что заказала, женщина на секунду задумалась, прижав указательный пальчик к губам. Сказала «все» и, вручив Мусе полный пакет, первой покинула магазин.

Она ждала его возле выхода.

— Какой ты все-таки странный. Тебя, наверное, все боятся. Я вот тоже тебя немножечко боюсь. — Она тронула ладошкой его руку, — такие горячие руки. Пойдем ко мне. Я живу здесь недалеко… Только не убивай меня, — добавила она, почему-то так сладко.

«Сумасшедшая», — мелькнуло у Муси, и, улыбнувшись широко, он оголил ряд белых, ровных зубов.

— Какие у тебя классные зубы! — восторженно, чуть не подпрыгнув, воскликнула она.

Ее беспокойное поведение раздражало Мусю. Весь путь до дома она говорила, молчала, вздыхала, смеялась, столько оттенков голоса, от нежного, романтического до грубого и нервного, Муся, пожалуй, не слышал. Отвращение, желание, ненависть… даже влюбленность. Пока они шли, Муся пережил столько чувств к этой странной сумасшедшей (в этом Муся уже не сомневался), что теперь его вело за ней только любопытство. Любопытство неизвестности.

Куда она вела его? Что будет там? Вопросы возникали и сразу исчезали. Но не испытывал он страха, лишь любопытство, маленькое, вредненькое любопытство неизвестного. Дом ее действительно стоял недалеко. От фонтана они шли не больше десяти минут. Это был старый, добротный дом сталинской постройки в форме колодца, в пять этажей, с фигурным карнизом, с одним входом-аркой во двор. Во дворе детская площадка с песочницей, качелями, лавочками. Все было аккуратненько, ухожено и уютно, точно московский дворик из старого кино. Это был один из лучших престижных домов города, где когда-то жили только партработники, а сегодня, преимущественно, бандиты и коммерсанты. Муся проходил мимо этого дома множество раз, и каждый раз сравнивал его со своей однокомнатной «хрущевкой», где они теснились втроем с отцом и матерью. Проходя, не раз Муся представлял себе квартиры этого дома: высокие потолки, огромные комнаты с паркетом, по которым можно кататься на велосипеде, здоровенная кухня. Муся мечтал побывать в этом доме. И только одно это заставило идти его быстрее.

— Вот мы и пришли, — произнесла она, открывая ключом дверь первого подъезда.

Подъезд встретил Мусю холодной тишиной. Женщина первая засеменила вверх по лестнице, быстро и чуть слышно. Ступив на выложенный плиткой пол первого этажа, Муся осмотрелся. Женщина, точно забыв про Мусю, не оглядываясь, входила уже на второй этаж. Площадка первого этажа была огромна, величественна, и очень неуютна. Странно, Муся ждал других ощущений. Он сравнил эту громаду со своим маленьким, заплеванным, но все же до чертиков привычным подъездом. А здесь высокий потолок, холод и две смотрящие друг на друга шариками «глазков» железные, тяжелые черные двери.