Денис Коваленко - Радуга в аду

— Ты че, рыжий, осел?! — крикнул парнишка, — я тоже маленький был, с бабушкой спал.

— А ща, бля, ты большой! — хохотал рыжий, довольно почесывая себе пузо, он как раз был большим, толстым, не в пример худенькому парнишке в нахлобученной на затылок шапочке, хотя обоим им было по шестнадцать.

— Ты че, хочешь мне предъявить?! — парнишка вскочил, весь аж затрясся. — Я тебе серьезно говорю. А эта сука, эта журналистка: в каком смысле? Да, бля, в прямом — спал он с бабушкой.

— А ты че, тоже с бабушкой своей? — хамил рыжий.

— Я те щас башку проломлю, ты понял!

— Чего?! — рыжий поднялся с дивана, он был на целую голову выше, уже и шагнул, чтобы размазать этого малька по стеночке.

— Пацаны, хорош! — рыжего удержали.

— Ты труп, Малек, — процедил он парнишке.

— Сам — труп, — огрызнулся Малек.

— Ты за базар отвечаешь?

— Ща, погоди, — видно, что-то придумав, воскликнул Малек, — у тебя сколько комнат?

— Как и у тебя — одна, — ответил Рыжий.

— Живешь ты с кем?

— С матерью и батьком.

— И ты в одной комнате с ними спишь?

— Ты на че намекаешь?

— Все, пацаны, остыньте, — рыжего уже держали трое.

— Пусть он язычок свой прикусит, — духарился Малек, все-таки стоя возле выхода, — а то, ироничный, бля, выискался. Чего за евреев тоже, да? Как та сучка, журналистка.

— Я щас его убью, — рыжий покраснел, и теперь его было без толку удерживать — он шагнул через диван.

— Бля, пацаны, — сказал Игорек, все это время молчавший, и упорно пытавшийся сосредоточиться на игре, он и так уже потерял за даром коня, и весь этот шум ему надоел, — вы тут совсем нездоровую канитель затеяли. Вы тут еще за этих евреев друг друга ща порешите.

— Да эти евреев, вообще, всех мочить надо! — яростно глядя рыжему в лицо, воскликнул Малек.

— За что? — обернулся к нему Аферист.

— Да за одно то, — произнес парень, который недавно рассказывал, как он культурно пил водку в кабаке, — что мы сейчас из-за них такой ор подняли. Уже за одно это. Чего они, основные такие, что о них по всем каналам; что΄, они особенные такие? Я, вообще, лично, не националист, но и меня уже задолбали, что кругом одни евреи. И вроде их нет, но только о них и слышу, какие они все, бля, несчастные, и как их всех мы русские обижаем. Задолбали! — он глянул на рыжего. — Да сядь ты, чего стоишь-то, остынь уже, — рыжий сел. — Если такие особенные, — продолжал парень, — то пусть сами себя занесут в красную книгу, и сами себя охраняют. А то — с ножом он в синагогу. Да он хоть одного порезал? Он вообще ни одного не порешил. Так, только, по децелу поцарапал. А ору — точно он там всех от глаз до жопы. Вот, что бесит.

— Слушай, а чего все так этих евреев не любят? — обернулся к парню Аферист.

— Тебе-то что, ходи, — торопил его Игорек.

— Да ничего, — пожал плечами парень, который рассказывал, как он культурно отдыхал в кабаке, — за что их не любят, откуда я знаю? Чурбанов — понятно. Они все рынки оккупировали, прохода от них нет. Этих я сам ненавижу, понаехали со своих аулов. А евреев — не знаю, за что.

— За то, что евреи, — улыбнулся ему Аферист.

— Аргумент, — усмехнулся Игорек.

— Не убиваемый аргумент, — усмехнулся вслед какой-то парень.

— Лично мне, все эти евреи по барабану. Мне главное, чтобы черных не было, а остальные меня не трогают, — уже полулежа, со своего места поделился рыжий.

— А голубые? — поддразнил его Малек, все стоявший у выхода, прислонившись к дверному косяку.

— А голубые меня тем более не трогают, — резко ответил рыжий и зыркнул на Малька.

— А я знаю, за что евреев не любят, — неторопливо, внимательно разглядывая фигуры на доске, вдруг произнес Аферист.

— За что?

— За то, что они — евреи, — Аферист ответил и, глянув на Игорька, произнес: Тебе шах, — поднялся, потянулся, — я серьезно, — продолжал он, — ты вдумайся, — говорил он парню, который рассказывал, как культурно отдыхал в кабаке, — русских мы не любим не вообще , а по отдельности — кто чего накосячит. А евреев — просто так не любим. Он может хоть… да каким угодно бэтмэном быть, но, раз еврей — это как приговор.

— Ну, и в чем тут прикол?

— Да ни в чем. Просто, — Аферист закурил, — это как вот… крыса. Не любят их и все. Уже изначально, за одно слово, за то, что крыса . Хотя, лично тебе эта крыса ничего плохого и не сделала, но ты ее не любишь. И вообще — слово крыса, если ты не в курсе, слово ругательное. А вот слово русский — не ругательное. Можно сказать: русская свинья — это ругательство, можно — русская сволочь, или… еще там какие-нибудь варианты на тему. А вот просто русский — это не ругательство. И, кстати, слово армянин, или грузин, азербайджанец — тоже все слова не ругательные; чурбан — ругательное, черножопый — да. А вот чеченец — нет. А еврей, жид — по-любому, ругательное, и прибавлять ничего не надо. Сказал просто — жид, и все. Как крыса. И прибавить нечего.