Денис Коваленко - Радуга в аду

— Я смотрю, у тебя тоже веселуха, — заключил Серега. — Все бы хорошо, — помолчав, произнес он, — только вот за день до этой истории мать мне компьютер в кредит взяла. Вот в чем вся хреновина. Понимаешь, о чем я? Теперь все эти кричания моего папаши об этих тысячах… теперь же все это очень правдоподобно выглядит. Вот, черт, — сплюнул он. — Ну, чего, пошли ко мне, — кивнул он, и они вошли в подъезд.

— Серега! — увидев сына, воскликнул Серегин отец.

— Папа, ладно, — освободившись от его объятий, Серега разделся и, пропустив Вадима, парни прошли на Серегину половину, где возле окна стоял компьютер, Серега разложил раскладушку, парни сели на нее и, уже никого и ничего не замечая, занялись компьютером.

До самого вечера, никого не слыша, Вадим с Серегой резались в компьютер, играли по очереди, мочили злобных инопланетян. К вечеру, осоловелые, вышли во двор. Надоело играть, голова уже болела, и говорили… — ни о чем говорить не могли, игру вспоминали, анализировали .

— Куда сейчас? — спросил Серега.

— Не знаю, — ответил Вадим.

— Пошли в подвал, там пацаны сейчас, посидим, поболтаем, — предложил Серега.

— Пошли, — согласился Вадим, — сто лет никого не видел.

— Дерьмища-то сколько, — спускаясь в подвал, говорил Вадим, обходя наложенные кучи.

— Так ведь — зима, братан, — глядя под ноги, произнес Серега, — ты поаккуратнее, — предостерег он и так ступающего чуть ли не на носочках Вадима. Наконец, они добрались до распахнутой двери теплушки.

— Привет, братья, — приветствовал всех Серега, — привет, брат, — подходил он к каждому и жал руку.

— Привет, брат, — отвечал ему каждый.

— Привет, братья, — приветствовал пацанов Вадим.

— О, Вадик, братишка, — воскликнули несколько пацанов. Вадим каждому пожал руку, приветствовал: — Привет, брат, — с несколькими, особо старыми друзьями, обнялся. С тем, кого видел впервые, познакомился. Ему и Сереге освободили место на диване, две девчонки сели к своим парням на колени.

Вообще, в теплушке было многолюдно: человек десять парней и несколько девчонок. Все сидели на трех диванах, поставленных буквой «п», вокруг настоящего журнального столика, составлявших жилую половину, разделяя теплушку на две части. Вторая часть была спортзалом: к потолку на крюк была привешена самодельная груша, и у стены лежала самодельная штанга. Все было чистенько и вполне по-домашнему. На столике, вокруг которого сидела компания, шахматы, двое парней играли, кто-то наблюдал, болел, кто-то сам по себе — болтали, курили, пили чай, у стены на ящике постоянно кипел электрический чайник, чай заваривали в большом двухлитровом заварочном чайнике, пили из керамических кружек, окурки и спитой чай выбрасывали в мусорный пакет: все по-домашнему. Стены оклеены плакатами американских киногероев, красивых девушек, было несколько огромных рекламных, бог знает откуда украденных, плакатов кока-колы и пепси, несколько концертных афиш: бетонной стены не было — все закрывали плакаты. Словом, уютно, парни постарались, даже вешалка была для одежды и радиоприемник.

Хозяином теплушки был Игорек. Он и играл сейчас с очередным противником — играли они на победителя, играли без денег, и так было азартно.

Игорек был бомж, и эта теплушка была его домом, а все, приходившие сюда — его братья. Так повелось — все друг друга называли брат , а если были еще и в хороших отношениях, то — братишка. По имени редко звали, если только человек спиной сидел, а если видел — кто, то обращались: брат. «Брат, налей чайку». «От души, брат». «Брат, дай прикурить». «От души, брат». Спасибо не говорили — говорили: «От души». И вообще, старались вести разговор правильным языком . Впрочем, ребята все были обычные, и правильно говорить не у всех получалось, и, хоть и старались, говорили как привычно, как все . Но «брат» и «от души» — было обязательным.

Все это стало привычным с приходом сюда Игорька. Он был старше всех, сильнее всех, и полгода, как жил в этой теплушке, полгода, как вышел на свободу. У него была мать, был младший брат, и жили они всего в квартале от дома, где поселился Игорек, но… жили в таком же общежитии в одной комнате, и… словом, Игорек не знался с ними, ни к чему ему это было. Здесь ему было уютнее, здесь его кормили, приносили чай, уважали его; Игорек здесь был в авторитете, и этого было достаточно. Ему и делать ничего не надо было, все, что он делал, это разруливал проблемы пацанов, все остальное время… словом, жил, как хотел.