Леонид Гартунг - Завтра ты войдешь в класс

И нужно рассказать об этом так, как будто все произошло только вчера, словно не погасло пламя того костра. Ведь оно и правда не погасло. Оно и через пятьсот лет звало к борьбе героев Сопротивления. Великий сын французского народа Морис Торез писал: «…Патриотизм простых людей, патриотизм Жанны д’Арк — французской крестьянки, покинутой ее королем и сожженной церковью на костре, пронизывает всю нашу историю, как яркий луч света».

Да, есть такие темы, где воспитание чувств выступает на первый план. И в этом случае учитель вправе сосредоточить внимание детей на чем-то одном, намеренно отступив от многочисленных методических требований.

Никогда не забыть мне один урок литературы. Учитель, немолодой, в какой-то странной вельветовой блузе, негромко и как будто не очень складно рассказывал о смерти Пушкина. Он не умел говорить красиво. Да, пожалуй, это было и не нужно. В классе и без того стояла тишина. Дети слушали его, боясь пошевелиться. И мне почудилось, что это та самая тишина, которая царила в доме на Мойке, где умирал поэт: и в самом доме, и в сенях, и на крыльце, где толпились незнакомые люди. Пришло в класс то самое горе, которому уже почти полтора столетия, а все еще не зажила, не стерлась боль.

Глубокое чувство учителя передалось детям. Когда он рассказывал, как Пушкин, прощаясь с книгами, произнес: «Прощайте, друзья мои», мальчишка рядом со мной заплакал. Должно быть, он и сам не сознавал, что плачет, но слезы катились из его глаз. Да и как же не плакать: ведь умирал великий Пушкин!

Во время этого урока ученики ничего не писали, не выполняли никакой самостоятельной работы, не отвечали на вопросы, в классном журнале не появилось ни одной оценки, не применялось никаких технических средств. И все-таки урок по-настоящему удался, хотя учитель владел только одним средством, древним, как мир, — человеческой речью. Вот о чем я думаю, готовясь к уроку. Почему мы чаще всего рассчитываем на ум и память детей и редко задумываемся над тем, какое чувство мы собираемся вызвать у них? Мы не говорим о воспитании чувств, обсуждая открытые уроки, не ставим подобных вопросов в повестку дня педсоветов. Не обедняем ли мы тем самым наши воспитательные возможности?

Хороший преподаватель пения умеет «поставить голос» ученика, но еще важнее нам, учителям, уметь поставить сердце ребенка. Пусть это звучит непривычно, но именно — поставить сердце. Чтоб оно не оставалось безразличным к чужому страданию, чтоб не уставало стремиться к добру, чтобы, даже старея, не утратило юных порывов. Чтоб наши ученики, расставаясь со школой, несли в жизнь не только ум, вооруженный знаниями, не только умелые руки, но и чуткое человеческое сердце, не прощающее подлости, угодничества, наполненное горячей любовью к людям и Родине. Наша задача — воспитывать у детей нетерпимое отношение к обману, несправедливости, жестокости, то чувство высокой человечности, которое веками звало людей на борьбу с угнетателями, к бессмертным подвигам.

Не следует, конечно, увлекаться историческими аналогиями. Не было и не будет второй Жанны д’Арк. Другие времена, другие события и характеры. Нет, не аналогии, а скорее моральные связи различных эпох должен почувствовать ученик. Пусть на уроке, посвященном средневековой Франции, он вспомнит о Зое Космодемьянской, об Александре Матросове. Только вспомнит…

Хорошо, если учитель на уроке редко заглядывает в план, если умело использует карту, если ученики активны на его уроках, если… Таких «если» можно перечислить великое множество. Как правильно провести урок подробно объясняется в методических пособиях. Методику надлежит постоянно изучать, но важно помнить и о другом: надо, чтобы ученику, уходящему с нашего урока, очень захотелось стать лучше, чем он был. Если же мы заставили работать только извилины его мозга, а к сердцу не притронулись, значит, наш урок не удался.

Мне скажут: все это верно для истории, литературы, обществоведения. Здесь чувство закономерно вплетается в преподавание. А как быть с науками точными и естественными? Они ведь отражают объективные закономерности природы. В химии мы, например, сталкиваемся с тем, что в подгруппе галогенов неметаллические свойства убывают с увеличением атомной массы. Сам по себе этот факт от нас не зависит и не содержит ничего радостного или печального. Одобряем или порицаем мы диагонали ромба за то, что они делят углы этой фигуры пополам? Нравится нам, что сила всемирного тяготения уменьшается с квадратом расстояния? Как же быть?