Леонид Гартунг - Завтра ты войдешь в класс

Сознательная дисциплина выражается не в том, что дети правильно ведут себя при учителе, а когда они действуют дружно и организованно, добиваются поставленной цели без него, самостоятельно.

Но в требованиях порядка и организованности не следует перегибать палку. В школьной жизни необходимы и смех, и шутка, и танцы, и веселая музыка. Чтобы школьные годы запомнились как светлое, радостное и красивое время.

Антон Семенович Макаренко — замечательный советский педагог — правильно утверждал, что дисциплина в нашем обществе — это явление и нравственное, и политическое. Да, сознательная дисциплина — это не только неотъемлемое качество советского гражданина, но и важнейшее условие силы и единства нашего социалистического общества.

Когда рождается гражданин? Да, действительно, когда? Может быть, когда к ножке жалобно попискивающего новорожденного медсестра привязывает номерок — первое его удостоверение личности? Или когда в загсе заполняют хрустящий бланк свидетельства о рождении и в книге актов гражданского состояния появляется еще один Юрий или Татьяна? Или это происходит шестнадцать лет спустя, когда юноша или девушка с волнением и гордостью рассматривает первый свой паспорт?

Понятие «гражданин» означает связь человека со своей Родиной. Связь кровную и духовную. Ты можешь сменить профессию, жениться, достичь в жизни многого или потерпеть неудачу, но у тебя всегда остается самое дорогое — имя гражданина своего социалистического отечества. Каждый знает множество примеров, когда гражданское чувство вело человека к подвигу, когда он, выбирая между жизнью и смертью, между личным благополучием и долгом, предпочитал трудную долю, иногда физическую гибель, но исполнял свой гражданский долг. Их не счесть, наших великих граждан. И тех, кому воздвигнуты памятники, и тех, о величии которых никто еще не узнал.

Но великое вырастает из малого. И могучий дуб начинается с желудя. Гражданское сознание формируется и в детском саду, когда малыш поет песню о Москве или слушает народную русскую сказку, и в семье, когда отец, вернувшись с работы, рассказывает о делах на заводе, и на улице, которая меняет старые обветшалые дома на новые, светлые. И в кино, когда мальчишка плачет над смертью Чапаева. И в школе… В школе — особенно. Не только потому, что это второй дом ребенка, где он проводит едва ли не половину времени, но, прежде всего, потому, что здесь у него вторые родители — учителя. За годы школьной учебы сколько впитает он их мыслей и чувств.

В том-то и состоит трудность учительского дела, что ни диплом, ни твердое знание методики, ни даже долгая практика не делают нас учителями. Только постоянная моральная работа, самовоспитание ставят нас на ту высоту, которая отличает настоящих педагогов. Невозможно выучить роль учителя. Им надо стать. Легко ли это? Трудно. Очень трудно. Нужно неустанно совершенствовать себя, набираться знаний, выковывать свой характер, волю, быть всегда отзывчивым, чутким, внимательным и гуманным, стать детям самым близким, самым уважаемым человеком, чтобы они стремились быть такими, как вы. Вместе с тем никто не требует от нас, чтобы мы становились ходячей добродетелью. Нарочитость, официальность, сухая благонамеренность могут принести только вред. Главное — быть активным борцом за коммунизм. Борцом. Вот тот моральный фундамент, на котором должны строиться характер и поведение, вот в чем залог успеха всех воспитательных действий учителя.

Моральный кодекс строителя коммунизма, записанный в Программе Коммунистической партии, — это компас, который указывает учителю верный путь в его повседневной работе. «Человек человеку — друг, товарищ и брат». Пусть этот девиз станет законом нашей педагогики, нашего поведения. Кто как не мы, советские учителя, призваны одними из первых осуществить этот великий принцип.

…Не так давно я побывал в Рыбаловском совхозе Томской области. Заглянул в замечательный Дом культуры, сквозь наступающие сумерки полюбовался на белые корпуса новых современных зданий и строек совхоза. Но главные впечатления ожидали меня на читательской конференции в здешней школе. Ораторам по 16–17 лет. Разные были выступления: и продуманные, и несколько наивные. Но главное — это атмосфера правдивости, неподдельной юношеской искренности, которая царила в зале.

Читательская конференция стала ареной настоящей и искренней борьбы мнений.

Но не всегда и не везде случается так. Не раз бывал я на читательских конференциях, где ребята, заикаясь и путаясь, читали по шпаргалке написанное старшими. А сколько случаев, когда намечалось провести в классе обсуждение книги, фильма или какого-либо школьного события. Намечалось и… Учитель тщетно выбивался из сил, пытаясь расшевелить аудиторию. Ребята молчали. Безусловно, каждый имел свое мнение, но предпочитал отмалчиваться. Почему? Из осторожности или безразличия? Не зачатки ли это того душевного равнодушия, которое вытекает из взгляда: «Моя хата с краю»? Той страшной мещанской холодности, которая позволяет человеку безучастно пройти мимо, когда рядом кто-то обидел слабого или совершилась несправедливость? Откуда это равнодушие в детях, которым вообще-то свойственно откликаться на все очень живо? Ответить на такой вопрос не просто. Неверно обвинять в этом одну школу. Хотя есть и ее вина.