Виктория Хислоп - Возвращение

Похоже, новый расклад, при котором они ночуют в разных спальнях, никуда не денется. Желудок сжался в тугой комок. Она и представить себе не могла, что дойдет до такого.

На следующий день на ее телефоне загорелась иконка в виде конверта. Сообщение было от Мэгги, она приглашала ее приехать к ней на несколько дней в Испанию. Соне и секунды не понадобилось, чтобы набрать ответ из двух букв. В ежедневнике – ничего срочного, да и еще одна поездка в Гранаду – чем не чудесная возможность сбежать? Ей не повредят несколько дней, за которые она сможет все хорошенько обдумать, к тому же она навестит старика в его баре. Именно то, что ей надо.

Аккуратные ряды оливковых деревьев, крепких виноградных лоз и поспевающих овощей расчерчивали поля, точно шахматные доски. Высоко в горах все последние мартовские и отчасти апрельские недели понемногу таял снег, превращаясь в неослабевающие потоки, несущие столь необходимую растениям влагу, и теперь на благодатных почвах густо зеленели посевы. В лучах солнца, припекавшего с каждым днем все сильнее, начали наливаться багрянцем клубника и помидоры. Скалистые горы, перекаты холмов, проглядывающие между ними размытые пятна селений с белеными домиками и просторные нивы, – Соня вглядывалась в расстилавшийся перед ней пейзаж сквозь мутное стекло иллюминатора, отмечая, как сильно тот преобразился под влиянием раннего летнего тепла.

Кондиционированный воздух в салоне самолета совершенно не подготовил женщину к жаре, раскаленной волной ударившей ей в лицо, едва открылись двери. Оказавшись в лучах послеполуденного солнца, она зажмурилась, а когда спустилась на летное поле, ее окружили струи теплого воздуха, как будто кто-то наставил на нее огромный разогретый фен. В эту секунду Соня почувствовала, что начинает оттаивать: за несколько последних месяцев, проведенных в холоднющей Англии, она продрогла до мозга костей.

Такси быстро уносило Соню к центру Гранады, за окном промелькнула Альгамбра. Водитель торопливо лавировал в плотном потоке: ему не терпелось вернуться в аэропорт за следующим туристом.

– Туда отвезти не смогу, – сварливо сообщил он, когда она показала ему нужный адрес. Судя по манере поведения, он был из тех, кто обожает отказывать в помощи. – Исключено.

Мэгги жила в Альбайсине, старом арабском квартале, на извилистых мощеных улочках которого едва могли разминуться пешеходы – что уж говорить о машинах! – и водитель, пресекая возможные споры, решительно высадил Соню на Пласа-Нуэва.

Стоя на площади, Соня осмотрелась. По одной стороне тянулся ряд кафе, переполненных сейчас людьми. В большинстве своем это были туристы, которые засели в густых зарослях разноцветных зонтиков с рекламой пива или кока-колы, чтобы освежиться прохладительными напитками и мороженым. Следуя указаниям Мэгги, она прошла к церкви в дальнем конце площади и поднялась по широким каменным ступеням сбоку.

Путь ей перегородила расположившаяся на лестнице группа бродяг с дредами: один бренчал на гитаре, другой наигрывал на флейте, а третий бросал мячик своему шелудивому псу. Неуклюже волоча тяжелую сумку, Соня опрокинула одну из банок с пивом, и ее содержимое полилось вниз по каменным ступеням. Гитарист подскочил на ноги.

Не успела она понять, что к чему, как он выхватил у нее из рук сумку и пустился бежать. Ее замутило от испуга. Она бросилась за ним, но почти сразу поняла, что парень застыл как вкопанный на самом верху ступеней.

– Пожалуйста… – произнес он с сильным акцентом и, к немалому ее облегчению и удивлению, аккуратно поставил сумку на гладкие камни.

– Грасиас [28] Спасибо (исп.). , – сказала она, смутившись: сообразила теперь, что его намерения были исключительно благородными.

– Де нада [29] Не за что (исп.). , – ответил он, и его красивое бородатое лицо расплылось в улыбке.

Соня отметила, что ему вряд ли было чуть больше восемнадцати. Просто его ангельские, почти детские черты скрывала щетина.

До места назначения оставалось еще метров двадцать, колесики ее сумки грохотали по булыжникам, пока она тащила ее за собой, держась узкой полоски тени, по улице Санта-Ана. Она позвонила в восьмую квартиру в доме под номером тридцать два. За стеклом наружной входной двери, украшенной затейливой ковкой, просматривался вестибюль, выложенный от пола до потолка ярко-синей и белой плиткой. Откуда-то сверху ее окликнули. Она отошла от входа и подняла голову.