Виктор Казько - Бунт невостребованного праха

Но в глубине души я опять же сомневался: неужели правда в шпионском деле все так просто? Вообще все так просто в этом мире. Рядом с магазином, у которого рас­положилась наша советско-американская разведыватель­ная или шпионская группа, стоял в полный рост раскра­шенный фанерный силуэт действующего президента Америки Рейгана. Желающие могли фотографироваться рядом с ним. И две молодые американки как раз этим и были заняты. Присев у ног своего президента, они ухва­тили его за воображаемое причинное место и хохотали. Едва не падали от смеха. Мне невольно захотелось по­вторить их действия. Но не воображаемо, как молодые американки, а на самом деле. Ухватить то ли их прези­дента, то ли нашего генсека за причинное место и порусски дернуть и покрутить. Но я чувствовал, что за это место все держат меня. Держат и выкручивают. Наша древняя, привычная нам игра. И юмора в этом ни грам­ма. А тут же хохотали прохожие, хохотали девчушки, смеялся фэбээровец или цэрэушник, невольно улыбались и мы. Все было слишком реально и до невозможности глупо, чтобы быть правдой.

Но абсурд только еще начинался. Высоты, своего апо­гея, он достиг вечером. А на ту минуту наш дипломат все-таки убедил меня в том, что мы реально имеем дело с американской разведкой. Причем очень высокого класса.

- Меня ведут уже в открытую, - сказал он. - Прямо предупреждают, что я засвечен, и предостерегают. Есть такой метод у спецслужб: нарочито грубо.

Вечером того же дня выяснить все это я мог у самого заместителя директора американского Центрального раз­ведывательного управления, генерала Уолтера. Только разговор наш пошел совсем о другом. Но обо всем по порядку. Вечером в американской миссии ООН состоял­ся прием. Был приглашен на него и я. Надо сказать, что к тому времени мне удалось уже побывать на нескольких подобных мероприятиях. Зрелище не для слабонервных, отнюдь не для людей с больным желудком. Себя я к тако­вым не относил, и потому приемы пришлись мне по вкусу, как, впрочем, и всем остальным нашим ооновс­ким дипломатам. Какой же русский не любит империа­листической халявы. А халява у империалистов оглуши­тельная.

Прием в посольстве ФРГ моя фантазия отказалась даже воспринять. Настолько все было утонченно и рафини­рованно. Пришлось призвать киношную свою память, бал Наташи Ростовой в кинофильме Бондарчука "Война и мир". Целомудренно, кокетливо и невинно заплывали в зал дамы в вечерних туалетах, словно золотые рыбки, светскими львами объявлялись дипломаты у столов, где их ждал лукуллов пир. А перво-наперво обрамление это­го пира, стола. На огромных, не знаю какого стекла или фарфора, блюдах истаивали в теплой дружеской атмос­фере империалистической закуси лебеди изо льда, почти в натуральную величину. Я сначала глаз от них не смог оторвать, стеснялся что-то съесть или выпить. И только чуть позже понял, что могу остаться голодным. Диетствующие, тощие, словно библейские коровы, дипломатки или жены дипломатов работали за столом над поросячь­ими ножками так, что носы вприсядку шли, и все их фасольные прелести вдруг начали обнаруживаться, будто прорастать начали, и в неприступно гордых лицах нео­жиданно появилось нечто милое, женское. И я, глядя на них, принялся наверстывать упущенное. Голод мой был советский, и жажда советская. Для смелости и разгона хватил едва ли не полный огромный фужер, предназна­ченный для шампанского, неразбавленного виски. У сто­ящей по соседству империалистки едва вставная челюсть не выпала. Ей натурально стало плохо, начали закаты­ваться глаза. Мой дневной попутчик, советник второго класса, привел ее в чувство, повторив мой подвиг.

Чего-то подобного я ожидал и от американского при­ема. Если уж немцы так привечают гостей, то американ­цы, думал я, должны обязательно их переплюнуть. Но не тут-то было. Американцы по сравнению с прочими стра­нами оказались полными жмотами. На столах хоть ша­ром покати, нечто невыразительно блеклое и безалко­гольно скучное.

В общем, советскому человеку делать здесь было нече­го. Только что размышлять, как в музее. И я размышлял: потому ты и богата, Америка, что жадна... Эти мои суро­вые размышления были прерваны приблизившимся ко мне генералом Уолтерсом. Я испуганно, памятуя первую встречу, в церкви, попытался увернуться от него. Гене­рал был огромен. И я вполне мог не разойтись с ним, еще раз наступить ему на ногу. А ко всему, мной еще не был избыт только что прошедший день, когда я работал шпионом. Передо мной ведь был сам заместитель Гуве­ра, генерал американской разведки. А ну как ему уже все сообщили. И это было похоже на правду: