Колин Маккалоу - Тим [litres]

– Хорошо, Мэри, я тебя понял. И что он сказал?

– Он предложил одно решение, причем представил его так убедительно, что у меня не осталось сомнений: это самый мудрый шаг. Но я не знаю, согласитесь ли вы. Сразу скажу, что любая ваша реакция меня не удивит и не обидит. – Мэри протянула Рону чашку, чтобы он налил еще чаю; ей нужно было чем-то занять свои руки. – Рон, мне сорок пять лет, я Тиму в матери гожусь. К тому же я невзрачная неказистая дурнушка, внешне непривлекательная для мужчин. Что Тим видит во мне, одному богу известно, но он это видит. Джон Мартинсон предлагает, чтобы я вышла за Тима замуж.

– Он это предложил? – Лицо Рона оставалось на удивление спокойным.

– Да.

– Почему?

– В основном потому, что Тим любит меня, и потому что Тим – мужчина, а не ребенок. Предложение Мартинсона меня ошеломило, и, поверьте, я его отвергла. Обвенчать со мной молодого и красивого Тима – это все равно, что свести породистую собаку с дворняжкой. Я так ему и сказала. Но Джон ответил: «Если вы не пара Тиму, то и он вам тоже», – аргументируя это тем, что ни Тима, ни меня нельзя считать завидной партией, так что же в этом ужасного? Я продолжала отвергать его идею, главным образом из-за большой разницы в возрасте, но он отмел и этот довод. Тиму нравлюсь я, а не соседская девушка или дочь его товарища по работе. В конце концов я поняла, что Джон Мартинсон прав. И знаете, что меня убедило? То, что мне никогда не приходило в голову, и вам, я уверена, тоже. Мы оба слишком близки с Тимом, чтобы это распознать. – Мэри покачала головой. – Рон, Тим – взрослый мужчина, в этом отношении он абсолютно нормальный. Джон был немилосердно прямолинеен, доказывая это. Он схватил меня за плечи и встряхнул так, что у меня зубы застучали, – слишком был сердит на то, что мне не хватает проницательности и сострадания к Тиму. Джон возмущался, что я отказываю Тиму в его праве состояться как мужчина и получить от жизни все, что он может. Я никогда не рассматривала проблему с этой точки зрения. Меня беспокоило, что скажут люди; я боялась, что Тима будут дразнить, будут насмехаться и издеваться над ним за то, что он женился на богатой старой деве, которая в матери ему годится. Но я абсолютно упустила из виду, что он имеет полное право получить от жизни все, что способен принять.

Мэри опять принялась водить пальцем по щербатому краю чашки. Рон умело скрывал свою реакцию: она понятия не имела, о чем он думает. Словно желая еще больше смутить ее, он подлил ей чаю.

– В жизни порой случаются неожиданные повороты. Помнится, у нас на работе одна девушка влюбилась в парня, который страдал параличом нижних конечностей, а он отказывался на ней жениться. Меня переполняло негодование. Арчи хорошо знал ту девушку и был уверен, что она однолюбка и другого мужчины в ее жизни никогда не будет. Он пошел к тому парню и сказал, чтобы тот не противился своему счастью из-за того, что в определенном смысле он не мужчина. Мы все пришли к мнению, что Арчи поступил правильно. В самом деле, что мешает этой девушке выйти замуж за любимого человека, пусть он и в инвалидной коляске? Жизнь многогранна, Рон. А Тим? Насколько многогранна его жизнь, насколько богаче она могла бы быть? Теперь, когда представилась возможность, вправе ли мы лишать Тима всего того, что отпущено ему как человеку? Вот такие доводы приводил Джон Мартинсон.

– Он все разложил по полочкам, да? – Рон устало провел рукой по волосам. – Никогда не думал об этом в таком ключе.

– Я признала обоснованность его доводов, вынуждена была признать. Но у меня возник вопрос: почему именно я? Тим мог бы найти кого-то получше. Однако мог ли? Какой бы я ни была, Тим любит меня. И каким бы ни был Тим, я люблю его. Рон, со мной он будет в безопасности, и, если благодаря браку со мной его жизнь станет богаче, я выйду за него, невзирая на всеобщее осуждение, в том числе с вашей стороны.

Убеждая Рона, Мэри полностью избавилась от ощущения, что балансирует на краю пропасти, а он с любопытством наблюдал за ней.

Несколько раз при нем она выходила из своего привычного состояния невозмутимости, но так не волновалась никогда. В каком бы настроении она ни была, серой мышкой ее никто не посмел бы назвать, главным образом потому, что присущая ей сила характера преображала невзрачное лицо. Сейчас оно лучилось красотой, которая улетучится в то же мгновение, как только пыл угаснет. Рон невольно задумался: а как брак с Тимом отразится на ней самой? Старше по возрасту и гораздо искушеннее в жизни, чем Мэри, он знал, что простого ответа на этот вопрос нет.