Давид Фонкинос - Две сестры

Матильда не смогла продолжить свою воображаемую линию жизни – в этот момент ее окликнула сестра.

– Ну, как ты себя чувствуешь?

– Меня вывернуло наизнанку, но зато теперь полегчало, – ответила Агата.

– Хочешь, я тебе сделаю травяной чай?

– Да. Спасибо тебе.

– Не за что.

Матильда пошла на кухню готовить чай. Лили ползала рядом с ней. И тут Матильду осенило. Вернувшись в комнату сестры, она спросила:

– А ты уверена, что не беременна?

– Ой, ты так думаешь?

– Но ты же сказала, что вчера не пила. А эта рвота…

– Нет-нет, я ведь принимаю пилюли… – прошептала растерянная Агата.

– А тебе не случалось забывать?

– Ну, может быть… иногда, – призналась та.

– Ладно, я сейчас пойду гулять с Лили и по дороге куплю тебе тест на беременность.

– Спасибо.

«Вот это вполне в ее духе, – подумала Матильда, – она никогда не бывает по-настоящему честной. Даже пилюли принимает через раз. У нее все построено на обмане. Взять хотя бы тот случай, когда она обманом познакомила ее, Матильду, с тем парнем, сослуживцем Фредерика. Она ставит людей в ложную ситуацию, а они потом ничего не могут сделать. Да и в детстве она вела себя точно так же (Матильда только теперь это вспомнила). А Лили еще такая маленькая. Агата и так ею почти не занимается, с чего это она вздумала заводить второго ребенка?! Небось, для семейной фотографии… ну конечно, только ради этого. Да еще в пику ей, Матильде. Чтобы побольнее уязвить меня своим превосходством. Таким способом она хочет дать мне понять: „Вот видишь, Матильда, ты по-прежнему одинока, а я продолжаю вести свою образцовую семейную жизнь“. Нет, все это слишком несправедливо, неужели она и впрямь родит второго ребенка?!»

Пришлось признать, что да.

Тест оказался положительным.

Агата бросилась в объятия сестры.

И ужаснувшаяся Матильда притворилась счастливой.

– Только не говори ничего Фредерику, – попросила Агата.

– Да почему же?

– Пока не пройдет три месяца, я предпочитаю, чтобы он не знал.

– Боишься, что он заставит тебя сделать аборт?

– Да нет… совсем не боюсь… – возмутилась Агата. – Просто из суеверия. Я скажу ему, только когда буду знать наверняка…

Неизвестно, что подействовало на Агату – то ли эта радостная новость, то ли травяной чай, приготовленный сестрой, – но после полудня она почувствовала себя значительно лучше. Приняла душ, оделась и слегка прибрала в квартире. Лили уже с час как спала. На улице сегодня стояла особенно хорошая погода.

И Агата попросила сестру помочь ей срезать несколько чересчур разросшихся веток плюща на балконе. Матильда согласилась – правда, без особого энтузиазма, но что делать, за гостеприимство приходится платить. Она зашла в детскую и надела толстый свитер: солнце солнцем, но ей казалось, что на воздухе она замерзнет. Для начала Агата осмотрела цветочные горшки, стоявшие на полу балкона. Все цветы как будто были в порядке и наслаждались солнечным теплом. Потом она расставила лесенку и поднялась на три ступеньки, с ножницами в руке. Как и в прошлый раз, Матильда должна была придерживать сестру за талию. Агата со счастливой улыбкой обрезала ветки, извиняясь перед ними, точь-в-точь как героиня мультика, говорившая с деревьями и животными. Потом она сошла с лесенки, переставила ее на пару метров левее и снова поднялась наверх. За ней зияла пустота. Агата нагнулась. И в этот миг Матильда одним сильным, безжалостным ударом столкнула сестру вниз.

Агата упала с балкона, даже не успев понять, что произошло. Она испустила исполненный ужаса, невыносимо громкий крик; казалось, он длился целую вечность – и, может быть, до сих пор звучит в ушах Матильды, – но на самом деле через две-три секунды его прервал глухой жуткий звук удара тела об асфальт. Агата умерла мгновенно.

Свидетели ее падения посмотрели наверх. Но Матильда успела отступить и побежала в детскую будить Лили. Соседи вызвали «скорую помощь», хотя помогать уже было некому. Врачи поднялись в квартиру, им открыла потрясенная Матильда с ребенком на руках, твердившая одно: «Это ужасно… Это ужасно!..» Позвонили Фредерику, он тотчас примчался и рухнул на колени перед телом жены, все еще лежавшим внизу, рядом с домом, и накрытым простыней. Из его глаз ручьями бежали слезы – поистине драматическое зрелище. Войдя в квартиру, он вызвал по телефону одну из своих родственниц, попросив ее посидеть с Лили, – ни он сам, ни Матильда не были в состоянии заниматься ребенком. «Скорая» увезла тело; после этого явились полицейские, которые начали допрашивать Матильду, чтобы выяснить, как произошло несчастье. Матильда всхлипывала, говорила несвязно, но все же объяснила, что Агата сегодня плохо себя чувствовала, была слишком слаба, чтобы идти на работу, а потом решила обрезать плющ на балконе. Она, Матильда, пыталась ее остановить, уговаривала полежать в постели, но все напрасно – если уж сестре что-то приходило в голову, она непременно должна была настоять на своем. «Да, именно так», – подтвердил Фредерик. Один из полицейских спросил Матильду, чем она занималась в момент трагедии. «Я сидела с Лили. Мы с ней играли».