Лера Манович - Первый и другие рассказы

— Ну, отцу. Саш, а кто отец-то?

Лицо Верки выражало благоговение перед Сашкиным спокойствием.

— Ладно, я домой, наверное, пойду. Сегодня знания в меня не идут, — сказала Саша.

— Саш!

— А?

— Скажи ему.

— Вер, это абсолютно случайный человек... Ну, может, и скажу. Хотя не знаю, зачем...

— Как зачем?! Он же отец!

— Слушай, что за глупости! Какой на фиг отец?! Сашка взяла с подоконника сумку, набросила на плечо.

— Все, пойду. Адье!

Дома Саша приняла душ, выпила крепкого чая с сахаром. Достала из сумки телефон, подержала в руках. Потом легла на диван, положив телефон на табуретку рядом, и куда-то провалилась...

Сквозь сон Саша услышала телефонный звонок. Она приоткрыла глаза, пошарила рукой. Что-то мягкое с отвратительным писком взмыло из-под ее ладони к потолку и закружилось по комнате.

Саша вскочила, но споткнулась о табуретку. Сделала шаг, снова споткнулась. Глаза никак не привыкали к темноте. Тогда она залезла с ногами на диван и оттуда дотянулась до выключателя.

Комната осветилась. На потолке и стенах никого не было. Но весь пол был уставлен одинаковыми табуретками, на каждой из которых лежал и вибрировал телефон. Саша почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Она зажала рот руками и проснулась, сквозь майку чувствуя на груди теплую и липкую рвоту.

— Тебе к бабке сходить надо, — сказала Верка, оттирая пригоревшую плиту на Сашкиной кухне.

— К какой бабке?

— У мамы есть знакомая. Порчу снимает. И сглаз. Знаешь как одной нашей знакомой помогла?!

— Угу. Сниму сглаз — наведу порчу, — мрачно пошутила Саша.

— Ты себя видела? — Верка обернула к ней серьезное краснощекое лицо.

— А что такое?

— Да в гроб краше кладут! — сказала Верка. — Ты ничего не теряешь — денег она не берет. Пряники только. И конфеты. Я маму попрошу, чтоб договорилась.

Саша, равнодушно махнув, отпила чай и уставилась в окно.

— Саш.

— Ну.

— А с этим что? — Верка осторожно показала на Сашин живот.

— Решу.

— Ты аборт будешь делать?! — Верка выкатила телячьи глаза.

— Вер, хватит! И так тошно.

Бабка в простом ситцевом халате долго водила над Сашей рукой, растопырив изуродованные артритом пальцы, потом сказала:

— Нет на тебе никакой порчи. И сглаза нет. Нервная только очень. Чиво нервничаешь-то?

Саша молчала. Бабка вздохнула:

— Я седни тоже вся извелась. Внук на права пошел сдавать — а не учил ничего. Ну, правил этих, из книжечки. Сама видела — даже не открыл. Как сдаст теперь? — она махнула рукой и, нахохлившись как курица, ушла в себя.

— А с летучей мышью что делать? — спросила вдруг Саша.

— С мышью-то? — очнулась бабка. — А ничего не делай. Молока ей дай. У тебя ж молока много теперь? Вот и дай, — сказала она, не глядя на Сашу.

Саша встала.

— Была тут у нас одна, — опять заговорила бабка, обращаясь к пустоте перед собой, — ребеночка ждала. Ляжет на один бок перед телевизором — и апельсины ест. Весь день. Лежит и ест. Я ей говорю — что ж ты, Тамарка, все лежишь? Ты б встала, походила б, дела поделала. Нее, не слушала...

«Верка — чертово трепло», — равнодушно подумала Саша.

— Мальчик у нее родился, значить... маленький, синенький, и глазки так на одну сторону и скатилися, — бабка изобразила лицом и узловатыми пальцами, как скатились глазки. Потом по-деревенски утерла рот и дунула на ладонь.

— Спасибо вам, — Верка торопливо сунула в сложенные под животом бабкины руки пакет с пряниками и шоколадку и торопливо спустилась с крыльца. Прямо за калиткой Сашу снова начало тошнить, она склонилась над бурьяном и краем глаза увидела коренастого рыжего паренька. Паренек брезгливо покосился на Сашу, вошел в калитку и прямо со двора гаркнул в сторону крыльца:

— Ба!!! Ну, ты представляешь?! Сдал!

Ночь двадцатого августа дрожала от любого звука, словно серый холодец.

Саша, завернувшись в плед, с книгой в руках лежала на диване. Окно, несмотря на холод, было распахнуто. Штора колыхалась, то показывая, то скрывая блюдце с молоком на подоконнике.

На носу был зачет по основам философии. Саша смотрела на мелкие буквы, но ничего не видела, потому что глазами ее сейчас были уши.

«Мы похожи на ягнят, которые резвятся на лугу, в то время как мясник выбирает глазами того или другого, ибо мы среди своих счастливых дней не ведаем, какое злополучие готовит нам рок — болезнь, преследование, обеднение, увечье, слепоту, сумасшествие...» — в десятый раз перечитала Саша...