Роберт Блох: Ваш друг Джек Потрошитель и другие рассказы

Я окинул взглядом очередного посетителя. Передо мной стоял истинный англичанин, во всяком случае, именно такими их обычно изображают на театральных подмостках. Он посмотрел на меня.

— Сэр Ги Холлис? — поинтересовался я.

— Да, это я. Имею ли честь говорить с мистером Джоном Кэрмоди. психиатром?

Я кивнул и жестом пригласил его сесть. Пока он церемонно усаживался, я успел скользнуть глазами по его фигуре, также заслуживавшей внимания. Сэр Ги был высок, худощав и светловолос. Традиционные усы непослушными пучками торчали по обе стороны. И одет он был, естественно, в костюм из твида. Я мог поклясться, что в жилетке у него спрятан монокль, а свой зонтик он оставил при входе в мой кабинет.

Но больше всего меня интересовало, какого черта этого сотрудника британского посольства занесло ко мне, незнакомцу из Чикаго?

Сэр Холлис сел, но дела не прояснил. Он прокашлялся, нервно огляделся и постучал трубкой о край моего стола. И только после этого заговорил:

— Мистер Кэрмоди, — начал он. — Вам когда-нибудь приходилось слышать о… Джеке Потрошителе?

— Об убийце? — уточнил я.

— Вот именно. О самом чудовищном убийце! О том, кто был похлеще Джека Неуловимого. О Джеке Потрошителе, о Кровавом Джеке.

— Да, я слышал о нем, — как можно спокойнее сказал я.

— А вам известна его история?

— Послушайте, сэр Ги, — перебил я англичанина. — Я думаю, нам не стоит перемалывать обывательские сплетни о похождениях известных преступников.

И тут он снова поразил меня: глубоко вдохнув, он решительно заявил:

— Это не обывательские сплетни, а дело жизни и смерти!

И вдруг его словно прорвало. Через минуту англичанин увлекся до такой степени, что остановить его было уже невозможно. Выбора не оставалось — я приготовился слушать. В конце концов, нам, психиатрам, за то и платят, чтомы выслушиваем всякий бред.

— Валяйте, — сдался я. — Выкладывайте все!

Сэр Ги раскурил трубку и приступил к своему рассказу:

«Лондон, — объявил он. — 1888 год. Конец лета и самая ранняя осень. Именно тогда все это и началось. Невесть откуда появилась мрачная фигура Джека Потрошителя — жуткое чудовище с ножом в руке. Его зловещая тень витала по Лондону, в Ист-Энде. Он незаметно проникал в самые злачные уголки Уайтчапеля и Спайтфилдса. Никто не знал, откуда он появился, но он принес с собой смерть. Смерть на острие своего ножа…

Шесть раз опускался этот нож, перерезая горло лондонским потаскухам и проституткам, промышлявшим в трущобах. Седьмое августа — вот дата первого убийства. Ее нашли наутро с тридцатью девятью ножевыми ранами на теле. Страшное убийство! И тридцать первого августа было совершено еще одно. Преступником заинтересовалась пресса. Жители трущоб начали волноваться.

Все жаждали узнать, кто этот кровавый злодей, беспрепятственно проникающий под покровом темноты в узкие переулки и творящий свое черное дело. И. что самое важное, — когда он появится вновь?

Он появился восьмого сентября. Скотланд-Ярд выделил специальных сыщиков. Слухи разрастались, люди только иговорили о зверствах неизвестного.

Убийца в совершенстве владел ножом. Сначала он перерезал горло, а потом вырезал из тела определенные органы, уже после смерти. С исключительным старанием он выбирал свои жертвы и место убийства — никто ни разу не видел и не слышал его. Но сыщики, прогуливаясь утром по переулкам Ист-Энда, находили изуродованные трупы — дело рук Кровавого Джека.

Кто же он такой: безумный хирург, профессиональный убийца, спятивший ученый, дегенерат, сбежавший из сумасшедшего дома, психически больной дворянин или лондонский полицейский?.. Ответа на эти вопросы не было.

А потом в газетах появилось стихотворение. Анонимный стишок, напечатанный с тем чтобы приостановить слухи, только подогрел интерес к преступнику. Вот это четверостишье:

И тридцатого сентября он зарезал еще двух женщин.»

Тут я на секунду перебил сэра Ги: