Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Тогда Лао Хэй достал лист бумаги, карандаш и сказал:

— Давай рассказывай все, начиная с того дня, когда вы убежали от голода. Только не торопись, старайся не упустить ни одной мелочи. Чем подробнее ты расскажешь, тем лучше. И говори медленнее.

— Хорошо! — согласился Сяо-ма и начал говорить.

Лао Хэй очень внимательно слушал его рассказ и все записывал. Если что-нибудь было не ясно, он переспрашивал. Так продолжалось целый день и только к вечеру Лао Хэй кончил записывать рассказ Сяо-ма. Он тут же прочел записанное отцу и сыну и спросил:

— Все правильно?

— Правильно! — ответил Сяо-ма. — Дядя Хэй, а для чего ты все это записал?

— Потом узнаешь! — похлопал Лао Хэй мальчика по плечу.

Затем он показал написанное своим товарищам по камере и внес по их советам кое-какие поправки. После этого он еще раз написал текст кассационной жалобы Тянь-бао в городской суд и текст протеста заключенных. Эти документы подписали все заключенные их камеры. Поставили на них оттиски своих пальцев и Тянь-бао с сыном. В очередную субботу Лао Хэй сумел тайком передать эти документы через пришедшую к нему на свидание женщину в редакцию одной из городских газет.

Прошло дня три-четыре, и вот все документы были опубликованы в газете. Поднялся огромный скандал. Сразу же откликнулось много общественных деятелей. Статья вызвала возмущение среди жителей города. Ее перепечатали все прогрессивные газеты страны. Даже правительственные газеты под давлением общественного мнения вынуждены были откликнуться на это событие, постаравшись, правда, несколько смягчить факты. Некоторые прогрессивные деятели опубликовали в газетах статьи, требующие, чтобы правительство дало указание Тяньцзиньскому городскому суду о пересмотре дела Чжана и Лю. Авторы этих статей требовали освободить Чжан Тянь-бао и детей, а Лю У и Чжао Лю, виновных в гибели Ван Юй-чжэнь и Фэн-цзе, привлечь к ответственности. Некоторые газеты требовали, чтобы семья Лю возместила материальный ущерб и чтобы Лю и Чжао за убийство трех человек (считая и неродившегося ребенка) были присуждены к смертной казни.

С того дня, как рассказ о трагедии семьи Чжана был впервые опубликован в газете, самыми бойкими местами по продаже газет стала площадка у входа в суд и улица, где жила семья Лю. Сюда сходились мальчишки-газетчики со всего города и подымали многоголосый шум. Полицейские как-то избили несколько продавцов газет, но владельцы этих газет привлекли их к ответственности. Поэтому полицейские теперь не осмеливались трогать маленьких газетчиков, которые выстраивались под окнами дома Лю и, размахивая газетами, кричали: «Покупайте газеты! Покупайте газеты! Новое сообщение: Лю У и Чжао Лю обманом продают детей! Они торговали девушками и довели до смерти трех человек! Покупайте газеты!», «Свежие газеты! Чжан Тянь-бао взывает о помощи!»

У дома Лю собиралась большая толпа, люди читали газеты, многие выкрикивали ругательства. У дома с раннего утра стоял такой шум, что Лю У и Чжао Лю не могли спокойно ни спать, ни есть. Они прочно запирали двери и не смели и носа высунуть на улицу. Душегуб приказал слугам по утрам скупать у дома все газеты. Каждый день в шесть часов утра, когда первые разносчики с полными сумками газет появлялись у дома, Чжао Лю подымал слуг и посылал их на улицу скупать газеты. Но и это не помогало — все равно многие газеты попадали в руки окрестного населения. Душегуб уже не мог ждать, он постоянно связывался с судом, но и оттуда никаких новостей не поступало. Председатель суда написал ему в конфиденциальной записке:

«Я уже ничего не могу поделать с этим проклятым делом и не рад, что ввязался в него!»

А кампания протеста принимала все больший размах. В редакции газет и в городской суд поступали тысячи писем протеста. Под давлением общественного мнения суд, наконец, вынужден был опубликовать в газетах следующее сообщение:

«Суд проводит тщательное расследование дела Чжана и Лю, по окончании которого будут приняты надлежащие меры и в случае необходимости первоначальный приговор будет отменен…» и т. д. и т. п.

Чжан Тянь-бао и Лао Хэй, узнав об этом сообщении, очень обрадовались. Им показалось, что наконец-то разошлись тучи и над ними показалось яркое солнце. Радовались и остальные заключенные. Все ждали пересмотра дела. Чжан Тянь-бао даже почувствовал себя лучше, а Сяо-ма и Шунь-мэй целыми днями весело улыбались. Словом, все политические надеялись на удачу.