Юрий Бедзик - Этаж-42

Или ему померещилось? Она сказала: доцент Голубович?

— Именно так: Игорь Александрович Голубович. Мой друг… собственно, мой жених.

— Все ясно, — совершенно обескураженно протянул Петр. — Твой жених — Игорь Александрович. — И, пытаясь скрыть смущение, пробормотал: — Бывает же такое…

Открытие действительно было невероятное. Доцент Голубович у них на кафедре. Они хорошо друг друга знают. Возможно, он будет его, Петра, научным руководителем. По каркасному строительству. Самый толковый из молодых руководителей.

Смущение прошло, и он почувствовал себя даже немного польщенным. Отчетливо представил себе весь комизм ситуации: он, Петр Невирко, провожает домой невесту доцента Голубовича! По его лицу пробежала тень улыбки.

— Слава богу, я не прошу твоей руки, и доцент Голубович не будет на меня в обиде.

— Может, и попросишь, Петя, — вызывающе бросила Майя. — Иди. Я тебя обязательно найду.

И через несколько дней действительно нашла. Он увидел ее, когда монтировали санкабину, осторожно спуская ее краном в густой лабиринт «нутрянки», как называют строители внутренние стены. Она появилась в голубом платьице среди голых панельных перегородок, коричневая сумка на длинном ремешке свисает с плеча, глаза широко раскрыты от восторга. Видно, никогда не бывала на такой высоте, и Невирко показался ей совсем другим, не похожим на того, с кем познакомилась на пляже.

На своем рабочем месте Петр чувствовал себя хозяином. Что из того, что она — дочь главинжа? Тут он сам себе хозяин. Поздоровался с девушкой за руку, как водится меж добрыми знакомыми. Подвел к Найде и отрекомендовал ему Майю. Дескать, дочь самого товарища Гурского пришла инспектировать работу их бригады. Она молча наблюдала за ним, удивляясь его простоте и уверенности, что ей необыкновенно импонировало. Почувствовала в нем силу, настоящую мужскую силу.

Найда, буркнув что-то в ответ на «здравствуйте», пошел куда-то вниз. Разве мало у него разных дел и забот? Майя все разглядывала Петра — внимательно, с любопытством.

— Что ты так смотришь? — даже рассердился он, чувствуя себя в ее присутствии смущенным и растерянным.

— Вот я тебе принесла… поешь, — сказала Майя и вынула из сумки что-то завернутое в белую бумагу. — Это я пекла.

Он неловко взял теплый сверток и догадался: Майя принесла ему пирожков. Ароматные, домашние, над которыми, верно, простояла немало времени. Лицо его залил румянец, и внезапно он почувствовал такой прилив счастья и радостного волнения, что слова застряли у него в горле, и он только благодарно кивнул головой.

— Мы в столовку ходим, — сказал он, отворачиваясь от любопытных взглядов товарищей.

— Я еще меду принесла. Ты любишь мед?

— Ну зачем ты, Майечка!

— И домашних котлет. У вас скоро обеденный перерыв?

Он огляделся вокруг, кинул взгляд на кран, который как раз подавал панель. До обеда оставалось еще полчаса. Неужели ждать? И кто мог ему запретить уйти раньше?

— Ребята… Саня… вы тут кончайте… я провожу девушку…

Саня Маконький с притворным равнодушием отмахнулся: ступайте, мол, нам и без вас хватает дела, обойдемся. Плита ложилась ровно, с точным прицелом, работа была в разгаре, парни старались, и Невирко догадался, что это они ради него, только бы он не тушевался и скорее уходил, если нужно. Никогда не видели своего звеньевого с такой красоткой.

Они отыскали возле дома скамью в палисаднике, устроились. И едва сели, Майя жадно припала к губам Петра.

— Петрунчик, милый, любимый… Я все эти дни жить не могла… Вот разузнала у отца, на каком ты объекте…

— А Игорь Александрович?

— Невероятно самоуверен…

— Но вы же должны были идти в загс.

— Притворилась больной, не пошла. Отложили пока. А я теперь думаю о том, как сказать ему правду, — Майя сплела пальцы рук так, что они побелели. — Ты ешь, ешь, Петрунчик. Тебя это не касается.

— Ты по-настоящему решила?..

— Я все делаю по-настоящему, — твердо заявила Майя. — Но ты не бойся, я все решаю сама.

— Не о себе я думаю… Только бывает так, что сгоряча человек решит одно, а когда одумается — все не так…

— Вот я и не хочу сгоряча. Но хватит… Не мучай хоть ты меня… — Майя с детским любопытством заглядывала Петру в лицо, ей было приятно видеть его в хорошем настроении, ей даже нравилось, что у него такой аппетит: он смачно откусывал от пирожка, запивал молоком, потом принялся за мед.

А Петр ощущал необыкновенную радость от того, что такая миловидная девушка, нежная, большеглазая, угощает его вкусными пирожками, приготовленными ею собственноручно, а он, словно важная персона, устроился тут в тенистом уголке и чувствует себя уверенно, знает, что его работа понравилась Майе и сам он вдруг предстал перед ней иным, лучшим, более привлекательным. Не поленилась, значит, пришла, перед всей бригадой не постеснялась показать свое расположение к нему.