Дмитрий Стахов - Сон в начале века

Они развелись. Трудно сказать, что конкретно привело к разводу, свершившемуся, как и все в первом замужестве Смирениной, быстротечно. Самое простое объяснение — быт. Сложнее — быт, отягощенный буйствами Смирениной. Еще сложнее — отягощенный и буйствами, и лежанием лицом к стене. А правда — если она вообще существует — могла бы, по факту, быть связанной с тем, что Смиренина отправилась к Светке на день рождения, где встретила все того же прапорщика и незамедлительно трахнулась с ним с таким чувством, словно возвращала старый должок, к тому же — не вернулась домой ночевать и не предупредила, что не вернется, сидевшего с ребенком мужа.

Ей бы про приезде лечь к стене, да Смиренина не могла идти против своей натуры: еще не время было ложиться да каяться. А тут прапорщик снова позвонил — Светка, дрянь, дала телефон, — с похмелья ему хотелось еще, и Смиренина, чтобы не слушать мужнины упреки, отправилась к нему.

Короче — развелись, и дело с концом.

Смиренина с сыном обосновалась в большой комнате, бывший муж — в маленькой. Иногда они все втроем смотрели телевизор, иногда Смиренина стирала для бывшего мужа, кое-когда — готовила. Он же, крутясь как белка в колесе, предчувствовал, что его настигает фатально молодеющий бич двадцатого века, и в самом деле — умер от инфаркта, за рулем изрядно проржавевшей машины, на том же самом проспекте, где встретил Смиренину, не дотянув трех суток до очередной годовщины их первой встречи, но почти в тот же самый час — что-то около четверти первого.

Второе замужество Смирениной было результатом осознанного действия: ей захотелось чего-то перспективного. Другое дело, что второй муж оказался в конце концов совсем не тем, за кого надо было выходить, но это — превратности судьбы, а отнюдь не метода.

В те времена Смиренина печатала на машинке в одной конторе, в предбаннике возле двери начальника конторы, человека со связями, могущего многое, ну — и так далее.

Дьявола вроде бы не существует. Души — вроде бы тоже. Получается, если иметь в виду невозможность продажи несуществующего несуществующему, что сделка, которой столько уделяли внимания в прошлом, бессмысленна, но при взгляде на Смиренину, в особенности когда взгляд этот кидали люди, ее знающие не один год, закрадывалось сомнение: а вдруг?

Смиренина, несмотря ни на что, юнела и цвела.

Быть может, это инфернальное «а вдруг?» и скосило ее будущего второго. Он выходил из кабинета начальника — когда он входил, Смиренина курила на черной лестнице, — увидел ее и понял: она!

Он ехал за границу: работать, делать дело, надолго. И ему нужна была жена.

Период ухаживания, из-за его поразительной — даже для видавших виды — краткости, можно полностью опустить. Вместо этого лучше уравновесить инфернальное и мистическое прозаическим и рациональным: ему не нужна была жена со связями, он не хотел, по своеобразному кодексу порядочности, наносить связям такой жены урон или травму — ведь его дело за границей было специфического свойства и заключалось в том, что деньги государственных структур, выделенные на рекламные буклеты и телевизионные ролики он собирался обманным путем вложить в оформленную на подставных лиц фирму, предъявив государству лишь сигнальные экземпляры буклетов и липовые договоры. Женившись же на Смирениной, он даже стал пользоваться еще большим доверием: смычка с народом, простота, вызывая некоторое удивление, тем не менее еще поощрялись, тем более — в его случае, ведь он был из высших слоев, кругов, сфер.

Смиренина до самого конца своего второго замужества пребывала в неведении относительно замыслов мужа.

Правда, что-то неясное посетило ее незадолго перед отъездом. Она сидела на маленьком стульчике сына в бывшей комнате первого мужа, нынешней детской, курила вызывающие легкую тошноту длинные сигареты, отчего знакомые обойные узоры слагались в новые комбинации, пыталась привыкнуть к своей будущей роли жены отечественного бизнесмена. Она думала: с ролью ей не справиться. В будущем ей что-то не нравилось. Она не могла понять — что. Она курила, пыталась разобраться.

За окном, на крыше гаража, работали кровельщики.

И тут появилась Светка. Ее зависть была такова, что уже перешла все мыслимые пределы и стала не завистью, а желанием счастья для Смирениной.

Смиренина еще раз задумалась над своей будущей жизнью, но и это задумывание было мимолетным.

В северном соседе великой страны за океаном Смирениной жилось прекрасно, но ее второй муж, примеривая на себя образ жизни аборигенов, думая теперь не только о деле, но и о большой бизнесменской семье, заставил Смиренину перестать принимать пилюли. Когда настало время рожать — об этом он и не подумал, — Смирениной пришлось на седьмом месяце отправиться на родину: деньги на роды здесь были, дело крутилось уже с размахом, но заплатить их тогда, заплатить из своего кармана было равнозначно гибели дела, пошли были разговоры — откуда, да почему.