Джульет Греймс - Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны [litres]

Джо время от времени, за сдельную оплату, прибирал в помещении Итальянского сообщества и гражданством не заморачился. Впрочем, он вообще не заморачивался – такой ему от Господа Бога вышел дар. Искристые карие глаза, ослепительная улыбка – и благословенное легкомыслие.

Первый День благодарения Фортуны отмечали с семьей Никотера. Тогда-то Каролина и внушила Стелле с Тиной, что нужно остричь косы.

– Вот как сейчас носят! – Каролина запустила пальцы в собственные кудряшки, что создавали вокруг головы ореол, вроде как у святых угодников на церковных фресках. – И хорошо бы вам сделать завивку-перманент, а то будете по вечерам с папильотками возиться.

– Отец этого не потерпит, – сказала Стелла.

Действительно, Антонио считал, что женщины с короткими волосами – развязные, а то и развратные: живее двигаются, танцуют непристойные танцы, не боясь, как бы шпильки не выпали из тяжелого узла на затылке.

– Ты не права. Дядюшка Тони хочет видеть вас настоящими американками – он сам говорил, – возразила Каролина. – Скажите ему, чтоб по сторонам поглядел. Все девчонки давно постриглись, а которые с косами ходят, так про них сразу понятно: деревенщины.

Стелла догадалась, кого имеет в виду Каролина. Отдельные итальянские семьи на Фронт-стрит старались жить, как жили бы в Италии. Их дочери носили юбки ниже колена и прятали волосы под платок, женихов же родители им сами сватали. У Тони Фортуны были свои понятия. Он ярился, когда ему перечили; но чтобы дочерей в покрывало закутывать – такого за Тони не водилось. Может, он бы и не прочь, да ума хватает в эту сферу не соваться, думала Стелла. Сам Тони рассуждал несколько иначе: семья много лет без него жила, привыкли девчонки к вольностям, распустила их мать; ну да теперь не отучишь, тем более в Америке. Законченный, по Стеллиному мнению, негодяй, отец в вопросах деспотизма проявлял дьявольскую избирательность.

В тот вечер, готовясь ко сну, Стелла и Тина обсудили слова Каролины. Расстаться с волосами, да еще с такими роскошными, как у них, – что за нелепость! Волосы ведь показатель женственности, мерило красоты. Но это – в Италии. Здесь, в Штатах, похоже, длинные волосы – отличительный признак неотесанной иммигрантки. В общем, Стелла решилась. Тина, как всегда, была готова повторить за сестрой.

Разговор с отцом начался вполне предсказуемо.

– Папа, мы с Тиной хотим подстричься, – сказала Стелла за воскресным ужином.

– Даже не думайте, – отрезал Антонио. – В моем доме женщины должны выглядеть пристойно.

– Папа, ты же сам хотел, чтобы мы поскорее стали американками. Разве американские девушки носят косы? А на нас поглядишь – и ясно: только-только с парохода, голь перекатная.

Стелла была морально готова к долгому и яростному спору, однако отец вдруг крепко задумался. Неужто переменит решение?

– Ты права, – сказал Антонио. – Для Америки длинные косы не годятся. Разрешаю подстричься.

Подозрительно легко он сдался. Стелла вглядывалась в отцовское лицо, искала подвох.

– Значит, папа, ты дашь нам денег на парикмахера?

– Дам. Вот подстрижетесь, девочки, – и пойдем в фотомастерскую. Щелкнемся всей семьей, а карточку в Италию отправим. Как раз к Рождеству поспеет! – Антонио хлопнул себя по ляжкам. – Первый год в Америке! Надо, надо щелкнуться.

Понятно, подумала Стелла. Отец хочет похвалиться перед родными в Калабрии: вот, глядите, как мы славно живем.

– Нам с Тиной нужно по пять долларов, папа.

Антонио резко развернулся. Лицо у него побагровело. Только Стелла приготовилась к обороне, как отец расхохотался.

– Это за стрижку столько берут? Да чем так переплачивать, лучше сами друг дружке косы обрежьте!

– Не за стрижку, папа. За химическую завивку. Ее дома не сделаешь. Потому что волосы мажут специальными…

– Никаких завивок! – оборвал Антонио. – Ишь, выдумали! Mannaggia! Сунь вам палец, так вы и руку оттяпаете! – Он снова занялся едой. – Вот что, дети мои. Я согласен дать вам по два доллара; мальчики, вас тоже касается. Тратьте как хотите: на стрижку, на одежду. Главное, чтобы вы на фотокарточке прилично выглядели.

За две недели до Рождества все Фортуны нарядились в лучшее и отправились в торговый центр «Джи Фокс» фотографироваться. Стелла и Тина подстриглись за пятьдесят центов каждая, на ночь накрутили волосы на папильотки, утром долго и тщательно фиксировали кудряшки надо лбом и ушами. Оставшиеся деньги пошли на синюю хлопчатобумажную материю, из которой Стелла, пользуясь швейной машинкой Фиореллы, сшила себе и сестре почти одинаковые платья с длинными рукавами. Девушки просили у Антонио еще и на туфли, но отец не дал больше ни цента.