Луис Урреа - Дом падших ангелов

Младший Ангел мог только кивать, он боялся снова залиться смехом.

– Скажи, – продолжал Старший, – я сделал для тебя хоть что-то хорошее?

– Ты давал мне книги, – не раздумывая ответил Младший.

– Да. Книги – это хорошо. Я давал тебе хорошие книги.

– И плохие тоже.

– Верно. Но плохие книги – это тоже хорошо, дружок. Лучше, чем вообще без книг.

– Я их до сих пор храню.

– Ah, bueno . А что было самым лучшим? Помимо книг, которые я тебе давал?

Младший Ангел потер глаза ладонями, провел рукой по лбу, отбросив назад челку.

– Однажды утром, – начал он, – ты позвонил мне и сказал, что скоро за мной заедешь. И чтобы я предупредил маму, что нас не будет весь день. Таинственно. Не то чтобы ты часто забирал меня. Ты не сказал зачем, но велел захватить куртку. Вскоре ты явился. Вместе с Ла Минни. Совсем малюткой тогда. И мы уехали. У тебя с собой были сэндвичи с сыром и ветчиной.

– О, болильос! [274] Болильос – мексиканские булочки в виде небольшого пирожка с заостренными кончиками. – Примечание переводчика. – просиял Старший Ангел.

– Точно. Сыр и ветчина в болильос, с чили и майонезом. И мексиканская пепси.

– Мексиканская вкуснее.

– И мы поехали на восток, в горы. И вершины были в снегу. У себя в Сан-Диего мы никогда не видели снега. И ты сказал: «Мы будем играть в снежки».

– И мы так и сделали.

– Так и сделали. Ага. Снега там выпало не больше дюйма. Мы выскочили из машины, и соскребали его с земли, и бросались снежками в Минни. А она расплакалась. А потом мы сели в машину и поехали домой.

Они еще немножко посмеялись.

– Да, – удовлетворенно хмыкнул Старший Ангел, – это хорошо. А теперь расскажи мне о самом плохом.

– Ну брось.

– Говори, брат. Это на пляже?

– Нет.

– А что?

– Это произошло в тот год, когда папа умер. У нас ничего не было. Знаю, знаю – никакого сравнения с вашими страданиями, бла-бла-бла. Но у нас вообще ничего не было. Ни машины, ни денег. Ни крошки еды. Ничего не напоминает, а? И тут Рождество, и мама не знала, как же быть с подарками и рождественским обедом. И вдруг позвонил ты. Это вообще в твоем стиле, внезапные телефонные звонки.

– Знаю, – вздохнул Старший Ангел.

– Ты сказал: «Не волнуйся ни о чем. Я твой старший брат».

– Точно, помню.

– «Я – патриарх».

– Угу.

– Ты сказал: «Мы заедем за вами утром на Рождество». Ты, блин, пообещал, что устроишь нам настоящее мексиканское Рождество. Семейное.

– Да.

– «Не покупайте окорок, – сказал ты. – Ни о чем вообще не тревожьтесь. Перла приготовит такой обед, пальчики оближешь». И мама расплакалась от радости. Такое было облегчение.

– Прости.

– Нет, погоди. Ты сам просил, так что слушай. Ты так и не появился. Мы встали ни свет ни заря, и все утро слушали рождественские песни, и пили кофе, и обещали друг другу, что обязательно подарим подарки в следующем году. Да? А ты так и не приехал.

– Прости, пожалуйста.

– У нас нашлось немного хлеба, мы поджарили его. Конфитюр еще – у мамы всегда был конфитюр. Она считала себя француженкой. Ненавижу конфитюр. Негусто, да, но мы уговаривали себя, что оставляем место для роскошного пиршества у Перлы. И когда пробило пять часов, я не выдержал и позвонил. Спросил: «Когда ты приедешь?» Ты помнишь, что ты сказал?

– Да. Я сказал, что очень занят и не могу заехать за вами.

– Ты сказал, что заезжать за нами – слишком много хлопот .

Старший Ангел уставился в стену.

– И что ты сделал?

– Вытряс свою копилку. Обыскал мамину сумочку. Потом прошел пешком милю до «Севен-Илевен», купил маленькую баночку консервированной ветчины и банку кукурузы. Господи! Чистый Диккенс.

– Спасибо, что рассказал.

– Да это дела совсем давние, седая древность.

– Для меня – нет.

– Все в порядке. Ты хороший человек.

– Я плохой человек.

– Я тебя прощаю.

Старший Ангел всхлипнул.

– Эй! Посмотри, сколько людей тебя любят. Посмотри, скольким ты помог.

– Те, кто творит добро, хотят всего лишь искупить свои грехи.

В комнате появились Минни с Перлой.

– Почему ты плачешь, папочка?

Уткнувшись в одеяло, он избегал ее взгляда.

– Mi amor , – волновалась Перла, – вы закончили драться?

– Кто победил? – тут же спросила Минни.

Мужчины дружно подняли руки.

– Ya es hora! [275] Пора! (исп.) – постановила Перла. – Пошли резать торт.

– Время резать торт, пап.

Он вытянул дрожащую руку:

– Подожди минуту.

Пджди .

– Флако… – произнесла Перла.