Луис Урреа - Дом падших ангелов

Старший Ангел прикурил новую сигарету от предыдущей, а окурок отшвырнул в воздух, словно хотел поджечь чахлый кустарник, растущий вдоль дороги. Приходилось придерживать руль коленями, чтобы справиться с такой замысловатой последовательностью действий.

Тихуана в те годы вовсе не была современной технологической Меккой, в каковую превратилась позже. Никаких крутых дискотек и кинотеатров IMAX. Никаких тебе речных каналов, арт-галерей, крафтовых пивоварен и кафе с кофе французской обжарки. Зато были ослики, разрисованные краской «под зебру», приводившие в щенячий восторг Младшего Ангела. Они до сих пор появляются на некоторых углах, в забавных сомбреро, и стоически терпят туристов, щелкающих селфи. Кажется, единственное, что осталось в Тихуане неизменным, это Пограничный контроль и ослики.

Они въезжали в город и тут же погружались в тяжелое зловоние Тихуана-ривер – широкой навозно-удушливой улицы под ветхими деревянными мостами. На другой стороне дороги – знаменитые трущобы под названием Картоландия. Сейчас их снесли подчистую. А тогда – целый город лачуг, слепленных из картона, брезента и разного хлама.

Старший Ангел не обращал внимания на эти развалины. Он напряженно обдумывал план нападения. Как бы ему обрести уверенность в себе и завоевать-таки США? У него ведь семья на руках.

Они остановились перед маминым ярко-желтым домом, приткнувшимся на склоне холма, с видом на пыльный парк и кинотеатр «Реформа» вдалеке, куда Младшему Ангелу порой удавалось завлечь несчастного брата на фильм про мексиканских вампиров или битвы Миля Маскараса [277] Миль Маскарас (р. 1942) – знаменитый мексиканский рестлер, выступал всегда в экстравагантной маске, на лбу которой была большая буква «М». – Примечание переводчика. против всяческих монстров. Весело поблескивающий верх стены был усыпан осколками бутылок из-под пепси, дабы изрезать руки воображаемых бандитов, которые вознамерятся забраться в дом и похитить матушкино нижнее белье.

Мать в своей комнате упаковывала и перепаковывала сумку. Главная контрабанда, которую она возила через границу, – мазь от простуды «Викс Вапо Раб». Зеленый попугай, живший в гостиной, устроил психопатическую истерику в своей просторной купольной клетке. В Ла-Пасе все держали попугаев. И у каждого попугая было имя. И даже фамилия семейная: Перикито де Ла Крус. Старший Ангел часто думал: А вот он почему-то не «младший попугай» . Эта птица была очень жирной. И целыми днями возвещала о своем присутствии мономанией необузданного эго. «Перикито, Перикито, Перикито Крус !» Последнее слово – хриплым визгом, от которого у Старшего Ангела звенело в ушах.

– Заткнись, – раздраженно бросил он. Он бы с радостью закурил очередную сигарету, но мать запретила курево в доме. И еще Младший Ангел. Пятиклассники почти такие же умные, как попугаи. Влетел в комнату, с порога проорав попугаю:

– Крус!

«Крус!»

– Крус!

«Крус!»

Слава богу, появилась Мама Америка.

– А, птичка, – пробормотала она.

– Мама, – нетерпеливо проговорил Старший Ангел, – поехали.

Он хотел поскорее убраться отсюда, пока эти два идиота вновь не затеяли свой дуэт.

– Сынок, – сказала мама, – а ты заметил, что на той стороне нет попугаев? – El otro lado – другая сторона.

Он признался, что не замечал.

– Сами мексиканцы, а зеленых попугаев у них нет.

– Гринго любят канареек.

– У меня есть попугайчик, – угодливо доложил Младший Ангел. – Его зовут Пеппи.

– Я думаю, – продолжала мать. – Думаю организовать бизнес.

О нет , подумал Старший Ангел. Эти старухи со своими коммерческими идеями. Они ищут, что бы продать, или шьют что-нибудь на продажу, или готовят тамале. Его любимое определение мексиканского – «еда из ничего».

– Я буду импортировать попугаев для мексиканцев в изгнании. Здесь покупаешь за несколько песо, а там продаешь в сотни раз дороже.

Старший Ангел подхватил ее сумку.

– Прости, Madre . Но нет. Это незаконно. В Соединенные Штаты нельзя ввозить попугаев.

Братьям следовало тогда быть внимательнее.

«Посмотрим» – все, что она сказала в ответ.

Задолго до границы мать заговорила вновь:

– Отвезите меня на фруктовый рынок.

– Мам, фрукты тоже нельзя провозить.

– А кто говорил про фрукты?

Старший Ангел с досадой покосился на Младшего и повернул к востоку.

Фруктовый рынок размещался в лабиринте старых зданий вокруг большой площади. На первых этажах обосновались лавчонки с тортильей и супом, киоски с такос и продавцы сладостей. И, разумеется, фрукты. Какие только бывают на свете. Арбузы и лимоны. Папайя и манго. Бананы, связки сахарного тростника. И овощи: баклажаны размером с яйцо динозавра, хикама, чили. Площадь в любое время забита грузовиками, и толпы мужчин с косынками на головах, торопясь и отпихивая друг друга, разгружают товар. Липкий асфальт покрыт слоем прокисшего фруктового пюре толщиной в дюйм, копившегося годами, высохшего на солнце и вновь размякшего. А в дальнем углу площади, к ужасу Старшего Ангела, – торговцы птицами.