Луис Урреа - Дом падших ангелов

– Вот наконец мы добрались до сути! – взбеленился Старший Ангел. – Ты еще смеешь… – Онемев от возмущения, он ткнул пальцем в младшего брата: – Да я голодал, cabron !

Влетела Минни с криком « Tia Мэри Лу!»

– Что? – хором вскинулись братья.

– Катастрофа. – И расплакалась.

– Porque? – спросил Старший Ангел.

– Паз сорвала с нее парик! Весь праздник насмарку!

– Мэри Лу носит парик? – изумился Младший Ангел.

Несмотря на сложность момента, братья расхохотались.

– Не смешно! Мне пришлось растаскивать их! Паз перевернула стол. Мэри Лу сбежала с салфеткой на голове. – И Минни умчалась обратно во двор.

Братья утирали слезы.

– Конечно, ты рад, что не живешь в этом, – сказал Старший Ангел. – Тебе не приходилось разбираться с нашими проблемами. А эти страсти, они же никогда не заканчиваются.

– Не надо говорить за меня.

– Я говорю за всех вас. Я патриарх. – Прозвучало вовсе не так забавно, как он рассчитывал.

Младший Ангел кашлянул и отвернулся.

– Всегда хотел спросить тебя, Carnal , – внезапно выпалил Старший Ангел. – Ты о чем-нибудь плакал?

– Ну, Мигель. Он ведь и нас бросил.

Старший Ангел шумно отхлебнул из стакана с тамариндовым настоем.

– Сначала он бросил нас. Ради тебя.

– Ради меня? Ради всего святого, да меня тогда еще на свете не было! Я-то думал, ты компьютерный гений. Подсчитай-ка.

– Отец сказал, что твоя мать была алкоголичкой. Что она выбирала вшей из волос и щелкала их ногтем.

Младший Ангел загоготал:

– Ровно то же самое он рассказывал о вашей матери.

Старший Ангел весь затрясся:

– Возьми свои слова назад.

– Не я это начал.

– Отец был вынужден жениться на твоей матери. Потому что он был джентльмен. Она залетела.

Повисла гнетущая тишина. Они не слышали ни звуков вечеринки, ни гомона ребятни в соседней комнате.

– Она… что?

– Интересно, и что ты мне сделаешь. – Старший Ангел отвернулся.

– Что ты сказал? Повтори!

– Забудь.

Младший Ангел встал. Потом опять сел, ближе к Старшему.

– Боже правый, – выдохнул он.

– Твоя мать была беременна тобой. Поэтому они поженились.

– Врешь.

– Это правда. А если ты еще раз назовешь меня лжецом, я встану.

– И что?

– И накостыляю тебе.

– Ой, уже боюсь.

Старший Ангел резко дернулся вперед, ухватил за ворот Младшего и прорычал сквозь зубы:

– Я пока могу надрать тебе задницу!

– А я не хочу делать тебе больно. – Младший Ангел положил ладонь на тощую грудь брата. – Угомонись уже.

– Я тебя проучу!

– Не – хочу – делать – тебе – больно.

Они сцепились прямо на кровати. Старший Ангел умудрился несколько раз залепить брату по физиономии.

– Прекрати, ты, мудила! – заорал Младший Ангел.

В спальню пулей влетела Перла и принялась шлепать Младшего тапком.

– Estan locos? [270] С ума сошли? (исп.) – вопила она.

– Флака, – пыхтел Старший Ангел, отрывая карман с рубахи Младшего, – прошу тебя, оставь нас сейчас.

– Как вы все мне опостылели! – И, громко топая, Перла удалилась.

Братья, шумно дыша, повалились на кровать.

– Я таки надрал тебе задницу, – сказал Старший Ангел. Он приподнялся, сел, глотнул из своего стакана, потом передал брату.

Младшему Ангелу совсем не хотелось теплого тамариндового настоя, но он оценил жест примирения и принял его.

– Я уехал, – сказал он, отпив из стакана, – потому что хотел сделать что-то сам. Хотел изменить мир.

– И что вышло, Carnal ?

– Ничего.

– Да ладно.

Младший Ангел глубоко вздохнул.

– Я знаю, ты ненавидел меня за то, что я уехал. Знаю, ты думал, что я презираю вас всех. Ну, может, так оно и было. Всю жизнь я думал, что должен был сбежать, чтобы выжить. Может, сбежать именно от тебя. А теперь ты уходишь, и я представить не могу жизни без тебя. Я всегда считал, что у меня не было настоящего отца. И все это время моим отцом был ты. И вот я здесь и вижу, что ты сделал в жизни, и я посрамлен. Хорошее и плохое. Неважно. Я собирался спасти мир, а ты просто всю жизнь, день за днем, минута за минутой, изменял его.

Старший Ангел хотел возразить, но сдержался.

изменять мир

poco a poco [271] Понемногу (исп.).

немножко лучше

прямо здесь, прямо сейчас

19:30

Satanic Hispanic лежал в своей несвежей постели и отчаянно надеялся, что мама не вернется домой в самый неподходящий момент. Лили лежала рядом, пристроив голову ему на грудь. Оба абсолютно голые. Она громко похрапывала. А он водил рукой вверх-вниз по ее стройной спине. Ягодицы у нее были как два мягких фрукта, ну, типа того. В ладонь помещались. А ее очки валялись на столе среди его фигурок «Дэдпул».