Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Если женщина не найдет воплощения этого потенциала, или эту любовь отдать ей будет некому, то с каждым годом человеческое существо будет становиться все несчастнее, с нескладывающейся жизнью придет и скрытое понимание неполноценности, неполноты ее, опустошенности емкостей, когда-то наполненных любовью, а сейчас замещающихся ненавистью и озлобленностью на себя и весь окружающийся мир, с чем справляются единицы, находя выход подобного потенциала в делах милосердия, в чем их силы не иссекаемы, даже при полном отсутствии, казалось бы, возможностей, а нежность и добро ко всем страждущему изливается бесконечно.

«… спасется через чадородие» — * («Ибо прежде создан Адам, а потом Ева, и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление, впрочем спасется чадородием» — Первое послание Тимофею святого апостола Павла Гл.2, Ст. 11) и ничего с тех пор в мире по отношению к женщине не поменялось! Через страх и муки идет любая раба Божия, даже не ощущая себя таковой, чего, заметим, не дано ни одному из мужчин. «В поте лица твоего будешь есть хлеб» — так неказисто отмечено в Библии * («В поте лица твоего будешь есть хлеб, до коле е возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» Бытие Гл.3, Ст.19) же будущее любого из представителей сильного пола. И кто же соответствует прореченному?…

Вернемся к разному восприятию действительности. Любые боль, тяжесть, препятствие уповающим на волю Божие, принимается с благодарностью, поскольку человек знает и уверен безусловно — это очень важно, что безусловно, происходящее, есть самое легкое для него, пусть и кажущееся нелегким, обязательно заканчивающееся, происходящее ради его благополучия и спасения. Человек и пытается выбрать свой путь наилегчайшим, но способен только усложнять его бесконечно, вместо того, что бы принять уже предназначенный.

Как такое может быть, спросишь ты, ибо любой здравомыслящий человек понимает, что при всем его старании подобным образом вряд ли выйдет? Точно не выйдет, если не заслужить этот дар свыше. Вот в этом «заслужить» и содержится вечная тайна для человека, ставшего убежденным материалистом. А как известно, почти любой материалист приходит к отчаянию в конце жизни, приблизившись к смертному одру, поскольку ничего взять с собой не может, ничего духовного в багаже заслуг не имеет, а оглядываясь назад, видит свою жизнь пустой и бесполезной, хотя бы потому, что планам его до конца не суждено сбыться, поскольку приемники и потомки имеют свои личные, даже, если будут пользоваться созданным и заработанным им.

Даже человек, всю жизнь свою созидавший, неожиданно ощутив подкравшийся конец существования в угасании своих жизненных сил, осознает разрушение или старение своего дела, временность возведенного или построенного. Другое дело при кончине духовно богатого человека: страха нет, жизнь не кажется пустой или бесполезной, душа радующаяся концу земного испытания, ощущает багаж накопленного богатства, ожидающего ее в том мире, куда ее сопровождает уже отрезок времени — смерть, которую она и воспринимает только, как краткий путь и никак более.

Может ли законченный материалист, даже не задумывающийся о существовании Бога, другого мира, вечности жизни, стать другим? И может и, как правило, в большинстве случаев только так и происходит. Насколько это редко или часто? Господь говорит нам, одна спасенная «овца» гораздо ценнее для Него, чем 99 праведников, вряд ли отмечая, тем самым пропорции, ведь если обратиться к «Пятикнижью» Моисея, то заметим страшные цифры: из шестисот тысяч мужчин, покинувших Египет из пустыни вышел только трое: первосвященник Аарон и двое из двенадцати разведчиков земли обетованной — Иисус Навин и Халев, даже самого Моисея — величайшего пророка, Господь оставил с недостойными спасения.

Может быть, поэтому и не верится нам в то, что это возможно?

Времена меняются, хотя Господь всегда был, есть и будет Тот же. Сегодня, говорят святые, человек может спастись скорбями. Хорошо, думая на эту тему, ориентироваться на распятых со Христом разбойников. Их было двое, но спасся один, сделавший только один замечательный поступок — раскаялся! Случается и мы раскаиваемся, даже исповедуемся и причастимся, но после, как-нибудь потом, обыкновенно в суете забываем продолжить, тонем в прежнем, в лучшем случае откладывая на потом, а то и вовсе забываем. Но случается и другое — Бог видя в чаде своем потенциал, оценивая даже еле мерцающее намерение, делает шаг первым, ставя его в такие условия, в которых очевидность Истины заставляет в одночасье человека не только уверовать, но и всю оставшуюся жизнь только и делать, что следовать искуплению.