Ганс Фаллада - Крестьяне, бонзы и бомбы

Все это привлечет сюда массу людей и денег. И в сравнении с подобными контрмерами отмена конного турнира, — теперь это уже окончательно известно, — не будет иметь такого большого значения.

Прошу высказываться. — Бургомистр Гарайс быстро садится и, опустив веки, ждет бури, которая неминуемо разразится после его последнего сообщения.

Асессор Штайн, черноволосый очкарик, встает, заглядывает в бумажку и, нервничая, объявляет:

— Первым попросил слова обер-мастер Безен. Прошу вас, господин обер-мастер.

Асессор Штайн шарит взглядом в неразберихе голов, поворачивающихся то влево, то вправо. Обер-мастер корпорации владельцев гостиниц и трактиров поднимается в сияющем ореоле седой шевелюры: — Н-да, господа, что же мне сказать?..

— Если не знаешь, молчи!

— …Что же сказать, господа? Вот тут господин бургомистр Гарайс произнес красивую речь, и, я полагаю, он почти всех нас убедил. Я шел сюда с мрачным настроением, дела у города Альтхольма и без того неважные, а тут еще крестьянский бойкот, от которого особенно пострадает трактирно-гостиничный промысел… Но, выслушав предложения господина бургомистра, я подумал: ничего, обойдемся…

А потом, господа, было сказано, — так, между прочим, — что конный турнир отменен. И нас обнадеживают перспективой каких-то мероприятий рабочих союзов, весьма неопределенной перспективой, судя по всему.

Я, конечно, не собираюсь задевать господина бургомистра и его партию. Но ведь мы, трактирщики, знаем, что потребляют рабочие на таких мероприятиях и что потребляют крестьяне. Нет, господин бургомистр, если вы даже соберете в Альтхольме все рабочие организации, это не сравнится с одним конным турниром.

И мне хочется подчеркнуть, что газета «Хроника», которую здесь так осуждал господин бургомистр Гарайс, первая еще заранее предупредила о бойкоте и о том, что турнир может не состояться. Я был в тот день у вас, господин бургомистр, и вы мне сказали: это вранье, турнир будет в Альтхольме. Получается, соврала не «Хроника», а…

Так вот, господа, мы тогда же опросили владельцев трактиров и гостиниц о возможных убытках вследствие отмены турнира. Мы тщательно проверили их расчеты, кое-что сбавили, и все же получилась огромная сумма в двадцать одну тысячу марок. Присутствующие здесь представители других промыслов, наверное, выскажутся еще по этому вопросу…

Так вот, ввиду этих обстоятельств, я все же думаю, что нам никак нельзя вступать в борьбу с «Крестьянством»; а то, что предлагает господин бургомистр, — все-таки борьба.

Почти у всех нас есть связи с деревней, я предлагаю эти связи использовать. Я предлагаю избрать комиссию по примирению с крестьянами и чтобы комиссия эта незамедлительно приступила к переговорам с ними.

Обер-мастер Безен закончил свое выступление, и асессор Штайн предоставляет слово медицинскому советнику доктору Линау.

— Господа, извольте радоваться! Мы, трое представителей национально мыслящих, неоднократно предупреждали, но к нам, конечно, никто не пожелал прислушаться. Все бросились заключать компромиссы с красными. Поздравляю, дозаключались!

И вот теперь бургомистр Гарайс, мягко говоря, слишком много себе позволяет, заявляя нам без обиняков: да, господа, мы с полицией испортили все дело, посоветуйте мне, как нам его выправить.

Предлагаю, чтобы собравшиеся осудили неслыханный полицейский террор и выразили крестьянам свое глубочайшее соболезнование.

— Слово имеет коммерсант Браун.

— Со мной, господа, происходило примерно то же самое, что с господином Безеном. Сначала я был настроен пессимистически, затем приободрился, а теперь все вижу в черном свете. Но позвольте мне все-таки предложить следующее: нельзя ли связать мысль господина бургомистра с идеей господина Безена, то есть: проводить меры против бойкота и немедленно начать переговоры?

— Господин суперинтендент Шварц.

— Многоуважаемые господа! Я не представляю здесь какие-либо материальные интересы. Я полагаю, что меня пригласили сюда лишь в целях информации. Но как представитель церкви все же хочу предостеречь вас от вступления на путь, который рекомендует господин бургомистр Гарайс.

Нам предлагают говорить, что бойкот неощутим, несмотря на то что мы всюду его ощущаем. Мы, следовательно, должны, попросту говоря, лгать. Но, господа, ведь испокон веков известно, что на лжи долго не продержишься.

Как представитель церкви я могу посоветовать лишь мирное решение. Заключите мир с крестьянами, господа. Предложение господина обер-мастера Безена самое верное: изберите комитет, начинайте переговоры. И сделайте также то, что здесь сказал господин медицинский советник Линау: выразите сочувствие крестьянам. Это можно сделать, не уточняя ваших мнений о событии. Ведь как бы там ни было, а по-человечески оно во всяком случае достойно глубокого сочувствия. Выскажите его откровенно. Стыдиться тут нечего, это не позор.