Ганс Фаллада - Крестьяне, бонзы и бомбы

Если присутствующие здесь представители Альтхольма готовы принять эти условия, пусть они подпишут сей документ как самоличные ответчики.

Какое-либо обсуждение условий исключается.

— Но, дорогой господин Раймерс, — восклицает Манцов наполовину с возмущением, наполовину с издевкой, — ведь это не в наших силах. Знамя конфисковано прокуратурой. А как мы можем уволить чиновников? Или же возбудить уголовное…

— Вы принимаете условия?

— Но ведь мы не можем…

Огни на эстраде гаснут. Хлопает дверь. Господа остаются в кромешной тьме.

Прошло несколько долгих минут, пока они, зажигая спички и чертыхаясь, выбрались из лабиринта темного павильона.

Не обошлось и без происшествий: медицинский советник доктор Линау упал, разбил себе голени и потерял связь с группой; обнаруженный спасательной экспедицией, он, кляня все на свете, утверждал, что в зале полно спрятавшихся крестьян, которые в потемках напали на него.

Затем послышался визг доктора Хюпхена, звук удара и рычание Толяйза: — Доктор, а вы свинья!

(Но каким образом Толяйз очутился в павильоне? Ведь он должен был оставаться у машины.)

Наконец все собрались по ту сторону маленькой двери, под ночным небом, которое после мрачного павильона кажется им ясным и чистым.

Все растеряны, но Манцов не унывает: — Нет, разбегаться сейчас нельзя. Прежде всего надо обсудить, что мы скажем другим. А кроме того я изнываю от жажды.

— Я тоже.

— И я.

— Мы все.

— Есть предложение, — говорит Манцов. — Толяйз отвезет нас в «Красный камбуз». По крайней мере, там можно поболтать без помех.

— Нет, нет, — умоляюще восклицает доктор Хюпхен, — только не в это сомнительное заведение!

— Если туда едем мы, то можно и вам, — решительно заявляет Манцов. — Сейчас уже полночь, и никто нас не увидит.

Четверть часа спустя они удобно разместились за круглым столом у Минхен Вендехальс в «Красном камбузе».

Ниша, в которой они сидят, обтянута пестрой тканью и отделена от общего зала занавеской; здесь уютно, приятный мягкий свет. Кельнерша не волнует своей привлекательностью, но и не выглядит слишком потасканной; во всяком случае, общее замешательство, — когда она, здороваясь, назвала всех присутствующих, кроме доктора Хюпхена, по имени, — быстро проходит.

Все согласны, что заказ будет общим и оплатят его из одной кассы. Правда, еще неясно, из какой. Но в данную минуту, когда на столе появились шесть заказанных порций свиных ножек с кислой капустой и гороховым пюре, это мало кого беспокоит. Господа с жадностью приступают к еде. На водке и пиве тоже не экономят.

Неожиданно коммерсант Браун восклицает: — Господа, вы только посмотрите…

В первые минуты оголодавшие не обращали внимания на доктора Хюпхена, и вот все с отвращением уставились на его тарелку.

Вегетарианец пренебрег мясом, не согласился отведать овощной гарнир. Трезвенник отверг пиво и водку и, тайком заказав малиновый сок, поливает им — какая гадость! — капусту и пюре.

— Не понимаю вас, господа. Это же так вкусно! — И он отправляет первую порцию в рот.

— Доктор!!!

— Сделайте одолжение: съешьте это где-нибудь, чтобы мы не видели.

— Но вы попробуйте…

— У меня мясо в глотке застряло, — жалуется Манцов.

— Это все извращенность проклятая, — поясняет Линау. — Французы и не такую дрянь жрут!

Доктор Хюпхен порозовел: — Ведь вы можете и не смотреть!.. Ну, если вам в самом деле мешает…

Все-таки эти господа — клиенты его бухгалтерско-ревизионной конторы, а кроме того он — юрисконсульт розничных торговцев. Посему доктор Хюпхен поворачивается вместе со стулом спиной к столу и ставит тарелку на колени.

Все облегченно вздыхают.

— Ваша матушка была, наверно, странной женщиной!

— Интересно, кто за вас пойдет замуж, господин доктор!

— Замуж? Толяйз, вы женились бы на докторе?..

Толяйза позвали за стол потому, что, во-первых, никто не знал, доберется ли ночью из кабака домой на своих двоих, а во-вторых, дабы заручиться молчанием шофера.

Молчание — это главное, и едва убрали со стола и кельнерша удалилась, как Манцов поднялся: — Господа! Всем нам, после сегодняшних злоключений, хочется поскорее перейти к приятной части… Поэтому я буду краток. Наша комиссия, скажем пока что, свою задачу не выполнила. Не по нашей вине. С неслыханным терпением мы выдержали унизительную поездку, издевательское обхождение в скотном павильоне. Требования, которые там перечислили, господа, настолько абсурдны, что их даже нельзя рассматривать как отправную точку для переговоров. Я предлагаю сложить с себя полномочия.