Алла Калинина - По образу и подобию

— Почему? Неужели это надо тебе объяснять? Моя жизнь все равно давно кончена, а потом… я же говорила тебе, я его любила когда-то…

В один миг меня выкинуло из постели, я отшвырнул в сторону стул, плюхнулся на пол возле ее кровати и с жадностью смотрел в ее такое спокойное, розовое, чуть одутловатое, лоснящееся от крема лицо.

— Мама!

— Ну что ты так смотришь на меня, Юра? Могут же и у меня быть свои слабости? Я тоже человек.

— Ты — человек, а я? За что же, ради чего ты ограбила меня, почему всего меня лишила? Я думал — ты ненавидела, презирала его, тогда это было бы хоть объяснимо! Неправильно, плохо, жестоко — но понятно! А ты?

— Успокойся, Юра, успокойся, ты сам говорил сегодня, все эти счеты кончились. Да, ненавидела, да, презирала, кляла свою погубленную жизнь, все было. А больше всего ненавидела его родню. Как они все испугались тогда, как зашевелились, объединились в его защиту, им все равно было, виноват он или нет, он был их, вот и все!

— Но это же нормально, мама! Кто же еще мог пожалеть человека, если не близкие, да и что он был за преступник? Это ведь было несчастье, ошибка, не более того. Это ты совершила преступление, отступившись…

— Я? Легко тебе говорить, ничего не зная. Да, может быть, я и была слишком требовательной в вопросах чести, может быть, но не я первая ушла от него, это он меня бросил ради той женщины. Не буду тебе говорить, что она из себя представляла, я и помыслить не могла, чтобы он мог скатиться до такого…

— Он нуждался в сочувствии, а может быть, страдая от твоего осуждения, просто развязывал тебе руки, он ведь был порядочный, добрый человек!

— Может быть. Иногда я тоже так думала, может быть, он и пытался оградить меня от грязи, в которую сам же меня и столкнул. Но тогда он был единственный во всей семье, кто хотя бы так позаботился обо мне, остальным вообще было не до нас с тобой, они не видели нас, знать не желали.

— Но они были оскорблены твоим отступничеством, вы просто не поняли друг друга.

— Может быть, я и не поняла их благородных побуждений, но они-то, они! Почему они меня даже не пожалели, когда я осталась одна, без всякой помощи, понимаешь ты разницу? — Голос Марго зазвенел, сорвался.

— Нет, — сказал я, — нет, а Сима? Разве она не была с тобой? Разве не скрывала она нашего родства, только чтобы потакнуть твоим жестоким выдумкам? Она, одинокий человек, лишенный детей, разве она не жертвовала своими правами ради тебя?

— Ах, Сима не в счет, — Марго устало покачала головой, — Сима никогда не была с ними заодно, да и я с ней всегда поддерживала добрые отношения.

— Как высокомерно ты это сказала.

— Нет, не высокомерно, просто еще не могу ей простить… Ведь это именно она добила меня окончательно. Теперь все кончено для меня, я потеряла тебя, последнее, что у меня было.

— Мама! Разве сказать наконец правду — значит все потерять?

— Ах, все ты понимаешь, Юра, все понимаешь. Эта история встала между нами, и больше нам уже друг до друга не докричаться. Что поделаешь, значит, настал и мой черед узнать, что такое настоящее одиночество. Ты не бойся за меня, я человек сильный, мало ли чего мне пришлось испытать? Я все выдержала, выдержу и это. А твой отец…

— Ну, что же мой отец?

— Я все думала об этом… О том, что, может быть, он и правда просто хотел снасти наше доброе имя. Нет, не так это было. С самого начала, с самой первой встречи мы не понимали друг друга, наш брак был ошибкой, все было ошибкой. Только ты один искупал эту ужасную историю, мой мальчик, я всегда так гордилась тобой. К сожалению, дети не возникают из воздуха, но для меня ты всегда был только мой.

— Значит, дело было вовсе и не в той истории, а просто в том, что ваш брак был неудачный, только и всего?

— Можно сказать и так, та история просто высветила характеры, ускорила трагедию, а так мы разошлись бы позже и на твою долю досталось бы больше страданий, вот и все.

— Но почему, почему?

— Мне кажется, он не любил меня, вот в чем был корень всех бед.

— Значит, ты считаешь, что брак без какой-то там особой любви вообще безнадежен?

Марго вдруг засмеялась:

— Я так считаю? Вовсе нет. Брак разваливается, когда у людей нет нравственных принципов, когда они не понимают друг друга, не задумываются, ради чего все. Тогда и любовь никакая не поможет. А у нас… Может быть, он и не подумал бы на мне жениться, если бы я однажды не примчалась к нему в наивной уверенности, что все, абсолютно все уже решено. Вот тут он и проявил слабость, непонимание, невнимание даже, ему бы отправить глупую девчонку домой, а он не смог. Безответственность своего рода. А потом… я ему была совсем не нужна, ты — тем более.