— А почему вы не пригласили четвертого? — насторожился Горан. — Ведь там было четыре места.
— Потому что рядом никого не оказалось, а мы еще ни с кем не успели сойтись.
— Черт их возьми, — отвел душу Горан, — куда их теперь девать?
Он готов был сожалеть, что волок их сюда. Забрать бы оружие, кучеру приказать живее убираться вперед по дороге, а этих трех пижонов отправить назад пешком; можно было и разуть, чтобы пешая прогулка доставила им максимум удовольствия.
— Об этом пусть распорядится главный штаб, — сказал Кепка и закончил допрос.
— Вообще-то ты прав.
Вечером они с напряженным вниманием прислушивались к попискиванию приемника и следили за карандашом радиста после того, как тот снял руку с ключа.
Приказ из штаба гласил: майора доставить на партизанский аэродром, оттуда он будет переправлен в Киев. С обоими младшими офицерами поступить по собственному усмотрению. И был еще один приказ, неожиданный, заставший Кепку врасплох: приказ передислоцироваться на новое, указанное им место и соединиться с отрядом «Рассвет».
Он вышел из землянки, в которой жил вместе с радистом, и загляделся на небо. В прозрачном, чистом воздухе звезды сияли, как гирлянды фонариков. Каждый вечер, прежде чем лечь на жесткие нары, выстланные хвоей и мхом, он смотрел в небо. В звездах он не разбирался, никогда не ощущал ни малейшей потребности помнить их имена, и никогда ему не хотелось (даже в голову не приходило) избрать из их числа с в о ю звезду, как это делают многие, в том числе и его жена Юлия. Для него звезды были только чем-то вроде природной иллюминации в ясные ночи, к которой привык с детства. Когда Юлия впервые, незадолго до их свадьбы, показала ему с в о ю звезду, он удивился, почему она выбрала именно эту, а не какую-нибудь более крупную, яркую. «Это было в июне, — отвечала она, — когда звезды видны лучше всего, это было в день моего рождения. Я поднялась на холм за деревней и сказала себе: сегодня я найду свою звезду, которая будет со мной всю мою жизнь и принесет мне счастье. Там стояла молодая тонкая березка, теперь это уже большое дерево, я взялась за нее левой рукой, несколько раз обежала вокруг нее, упала навзничь в траву, зажмурилась, а потом резко открыла глаза. И первая звезда, которая бросилась мне в глаза, — я выбрала ее, она моя, самая прекрасная для меня, она приносит мне счастье». — «В самом деле?» — спросил он. «Она принесла мне и тебя тоже», — отвечала ему Юлия совершенно естественно и так убежденно, что это и удивило и тронуло его. «Я тебе тоже принесу счастье, вот увидишь, Йожко», — добавила она. «Как эта твоя звезда называется?» — спросил он. «Не знаю, — сказала Юлия, — меня это не интересует, я называю ее м о я з в е з д а. Если б я знала ее название — наверняка это будет какое-нибудь латинское название, — у меня было бы такое чувство, будто я делю ее еще с кем-то». Капитану Йозефу Кепке, в то время начинающему землемеру, только-только получившему диплом и никогда не интересовавшемуся астрономией, не составило большого труда выяснить, что эта звезда Юлии называется Перея и относится к созвездию Миртанос. Но, конечно, он не сказал об этом Юлии, чтобы ей не пришлось д е л и т ь е е с к е м - н и б у д ь. Теперь он смотрел на Перею, на ее дрожащее мерцание с оранжевым отливом, и был убежден, что в эту самую минуту на нее обращены и глаза Юлии и что там, в той далекой точке во Вселенной, встречаются не только их глаза, но и их мысли.
— Что делать будем? — раздался рядом с ним голос Горана.
Кепка очнулся от своих мыслей.
— Завтра будем делать, а сейчас ничего. Обеспечь охрану. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — буркнул Горан и ушел недовольный. Он был не прочь побеседовать, проанализировать ситуацию; как он любил говорить, «здесь есть над чем подумать», радиограмма из штаба взбудоражила его, но он видел, что капитану не до разговоров, и потому промолчал.
Кепка отошел на пару шагов в сторону, сел на пенек. Давно уже стемнело, лесистая лощина, в которой притаился лагерь, погрузилась во тьму. Кепка прислушивается к звукам, которые стали такими привычными за четыре недели, прошедшие после перехода с горы Магурки; он безошибочно распознает их: приглушенный разговор Яна со Штефаном в соседней землянке, скрежет камешков под сапогами людей, возвращающихся от родника под соседней скалой, легкий стук двери сруба, сколоченной из еловых жердей, шорох брезента, прикрывающего вход в землянку, скрип раздвоенной ели, растущей над лагерем, шелест двух буков поодаль, тихий перелет совы… этих звуков немного, и все они свидетельствуют о том, что партизанам не грозит опасность, что ничего чрезвычайного не происходит. «Нет, все же происходит», — размышляет Кепка. Радиограмма не выходит у него из головы. Он знает, что Горан ушел от него недовольный, но у него просто не было настроения обсуждать ситуацию. Да и чего там обсуждать? Приказ ясен. Как ему распорядиться с пленными, он знает. С этим двумя офицерами он возиться не намерен. Когда завтра утром отряд покинет лагерь, они возьмут их с собой, а в Пустой долине направят в сторону ближайшей деревни, до которой около шестнадцати километров, а там уж кто-нибудь о них позаботится. Хуже обстоит дело с майором. «Доставьте его на партизанский аэродром». Как просто, да, приказы всегда бывают простыми — тут Кепка улыбнулся, потому что вспомнил и свои собственные приказы. Приказы обычно бывают сложнее для тех, кому приходится их выполнять. С самого начала капитану было ясно, что единственный, кому можно без опасений поручить это чертовски непростое задание, — Штефан Юрда, он быстро ориентируется в любой ситуации и не дает сбить себя с толку. К тому же знает эти места, эти горы, а ведь двигаться в основном придется ночью, в том числе и в районах, где кишмя кишат немцы. А если это будет Юрда, потому что из всего отряда, включая Горана и его самого, никто другой не пригоден для этого задания, то вторым будет Ян, Они понимают друг друга, привязались друг к другу, поселились в одной землянке — и сейчас до него доносится их тихий разговор, им всегда есть о чем поговорить, и это тоже симпатичная черта; а ведь бывает и так, что постоянная близость начинает действовать на нервы даже закадычным друзьям. В данном случае (Кепка думает о конвоировании майора Ганса Вайнера) сыгранность и согласие чрезвычайно важны. Да, Юрда и Вотава, окончательно решает Кепка. Хотя… впрочем, Кепка не был бы Кепкой, если бы не использовал этот случай для некой моральной проверки всего отряда. Он встал, медленно потянулся и еще раз посмотрел на звезду своей жены. «Юлинка, милая, если б ты знала, как мне будет нужно твое счастье!» — подумал он.
Читать дальше