Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Хейдар осторожно встал на дно. Оно было твердым. Уже хорошо. Воды Хейдару было по пояс, Кошше по грудь. Они прислушались и побрели к берегу.

Берег был пустым, темным и удивительно чистым, будто причесанным. У них же везде так, вспомнил Хейдар с неудовольствием, переступил ногами, чтобы еще раз убедиться, что земля его пока держит. Кошше вроде тоже неудобств не ощущала, ступни были видны целиком, не тонули в земле и не тлели смертным огнем. Она безмятежно отжимала штанины и подол, кусочками высвобождая их из-под ремней.

Хейдар показал ей, что этим лучше заняться под прикрытием утеса.

Он нетвердо представлял себе охранную систему земель мары и даже не был слишком уверен в ее существовании. Но на этой земле шпионить за тобой могут все, всё и везде, от травинки и гриба до комара и сокола, на берегу, в лесу, в лугах. Спастись от пригляда можно лишь в заповедных рощах, но туда нет доступа не только бездушным тварям, но и чужекровкам, в том числе таким, как Хейдар с Кошше.

Еще можно спастись в местах запретных, куда мары заходить могут, но очень не хотят, и знать, что там происходит, тоже не хотят. Высоченный утес был из таких. Почему – Хейдар не знал, да и знать не хотел, честно говоря.

У подножия утеса Хейдар снял и наскоро отжал штаны, не особо смущаясь Кошше, объяснил, что она может выжиматься и обсыхать без спешки, пока Хейдар обернется. Кошше спокойно ответила, что отставать от него не намерена, как и терять время. Вместе всё быстрее сделаем, и обратно, сказала она, не глядя сдергивая с ноги лоскут ткани, чтобы вмиг отжать и накатать обратно на ногу, стройную и молочно светящуюся в полумраке.

Хейдар с трудом оторвался от зрелища, которое не возбуждало, а странно очаровывало, и сказал: тогда не отставать, не спрашивать и вперед не лезть.

Смертную рощу он нашел быстро, но войти туда получилось не сразу. Сперва Хейдар скрючился и присел от невыносимой рези в печени, а Кошше ткнулась лбом в траву, пережидая тягостную дурноту. От берега нельзя, сказал Хейдар, не слыша себя, прости, я забыл. Обойти надо было.

Он подышал, собрал кулаком липкие нити слюны с приоткрытого, оказывается, рта, с усилием поднялся и побрел в обход. Кошше молча шла следом.

С третьей попытки они осторожно углубились в рощу, сквозь листву которой луна почти не пробивалась, и бродили вслепую, пока не поняли, что мертво стоящий здесь смрад нагретой крови и отчаяние, поднятое странными даже во тьме деревьями, становятся невыносимыми и что ничего, кроме деревьев, смрада и отчаяния, они в этой роще не найдут. Хейдар скомандовал выходить, постарался успокоить мрачно воющую печень и сказал:

– Ладно, понятно было, что никто нас именно здесь круглые сутки ждать не стал бы. Посмотрим, где ждут.

Он, тщательно всматриваясь, отобрал из стопки белых силовых листков один синеватый и побрел вдоль ограждающего рощу колючего кустарника, особо ни во что не веря. Но листок потеплел и даже легонько засветился уголком.

– Работает, – устало сказал Хейдар.

Он повертел листком в разные стороны и пошел туда, куда показывал огонек. Не прямо показывал, просто разгорался ярче, распространяясь на всё большую площадь листка.

Сперва огонек вел к полыхающему за несколько лиг и перелесков гульбищу. Звук оттуда доплывал еле звучным шепотом, но с учетом расстояния можно было понять, что место там было громкое и веселое, а с учетом нарастающего нытья в печени и в горле – совершенно запретное. К счастью, огонек повел не туда, а в сторону, сквозь холмистые проплешины в лес густой. И дальше по нему. И дальше, и дальше.

Хейдар остановился перед очередной слишком ровной и ухоженной для леса линейкой кустов, когда листок заполыхал почти полностью. Он показал Кошше, чтобы помалкивала и не шумела, но она и сама услышала пыхтение и стоны. «Нашли», – губами обозначил Хейдар, подсветив себе лицо листком, который тут же убрал в карман, но успел заметить ироническую гримасу Кошше. Не это она чаяла найти. Да и Хейдар тоже не на такое настраивался.

Расклад вышел неудобным. Мары относились к совокуплениям одновременно слишком легко и слишком ответственно, но вряд ли нашли бы какое-то неудобство в том, чтобы кто угодно, пусть даже чужак, стал свидетелем их любовных утех, тем более в кругу своих. А вот самое невинное общение с любым чужаком для мары считалось странным, неудобным и никак не требующим свидетелей, тем более из своего круга.

Хейдар, как мог, показал Кошше, что нужно подождать, пока парочка разлепится и расстанется. Кошше кивнула, в такт крепнущим стонам отошла и села под ствол сосны, прислонившись к нему спиной и прикрыв глаза.