Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Он снова потрогал столбик – тот стремительно теплел. Хейдар сказал:

– Пошли.

Кошше моргнула, но не стала ни спрашивать, ни перечить, молодец баба все-таки. Они гулко прошагали к столбику на краю щита, и тут же вдали, едва заметно мелькая на фоне такого же черного леса, проскочил лайвуй, а последняя лодь с шипением подлетела к причалу, остановилась, качнувшись, и тюкнула бортом в ребро щита.

Хейдар шагнул на палубу, отметив, что Кошше не отстала ни на миг, и сунул силовой листок в руки поджидавшему скиперу. Тот мазнул пальцем вверх и вниз, отчего его лицо подсветилось золотым и зеленым, кивнул, возвращая листок, и махнул кому-то невидимому. Лодь задрожала и, чуть заваливаясь на левый борт, устремилась за лайвуем.

Хейдар и Кошше покачнулись, но обошлись без хватаний друг за друга или за натянутые вокруг канаты. Скипер сказал:

– Высадка в воду, за пять минут предупрежу, не успели подготовиться – сами спихнем там, где проезд кончается. Ходу три часа, обождать можно здесь.

Он указал на войлочные валики, привязанные под защитой носового изгиба борта. Хейдар и Кошше вперевалку, не столько от качки и тряски, которых почти не было, сколько от растущего ускорения, добрались до валиков, сели в них – и тут лодь рванула по-настоящему.

Они некоторое время послушали свист ветра сверху, рокот воды снизу, торжественный гул вокруг – и переглянулись, улыбнувшись и тут же вернув серьезные ли́ца.

Кошше сказала:

– Клинки отдай. Я как голая без них.

– Где я их возьму? – удивился Хейдар.

– Отдай.

Хейдар вынул из-за пазухи сверток и протянул Кошше. Та опять заметила серебристый кулон, но спрашивать не стала. Может, после рассказа Эрнвига узнала амулет оживления – Хейдар еще вчера решил не удивляться обилию ее знаний и умений.

Кошше развернула сверток, ловко проверила клинки и принялась упихивать их в подошву. Похоже, пазы слегка засорились. Хейдар украдкой взглянул на кулон – пятно мертвечины возле печени осталось единственным и крохотным: видимо, встреча с тихой лайвой и впрямь была не только болезненной, но и исцеляющей. Жизнь против жизни, смерть против смерти, все как обычно.

– Если местные боги поймут, что это оружие, – помрешь, а то и сгоришь, – предупредил Хейдар.

Кошше кивнула и спросила, так и копошась в подошве:

– Трактирщику худо придется? Из-за нас на нем отыграются.

– Нет, – сказал Хейдар с уверенностью, которой не чувствовал, и, чтобы все-таки почувствовать, слегка развил мысль: – У этих болванов два выхода: или не позориться, и тогда они старательно забудут, как нахватали от старика и девки, – а если ничего не было, то и трактирщик ни при чем. Или, если безнадежные болваны, наоборот, начать трубить, что на них напали залетные злодеи, разбойники, надо срочно их искать и выслеживать. И тут тоже трактирщик ни при чем, мало ли кто у него останавливается. Помогать он нам не помогал, болванам мешать не мешал. Максимум, что могут, – наши деньги у него отобрать как улику. А он, если не дурак, фальшивые подсунет, у каждого трактирщика запасец должен быть.

Хейдар не понял, убедил ли Кошше, но себя убедил вполне. Он хотел было добавить пару назидательных слов про то, что если трактирщик и пострадает, то по ее, Кошше, вине, как по ее вине и случилась вся заваруха – кто просил соваться на глаза пьяным стражам? Казенная служба не для того придумана, чтобы люди вольно дышали и делали что хотят, а для того, чтобы боялись, чтобы всегда помнили про бренность всего и про то, что есть боги и есть начальники, а прочее малосущественно и должно попираться.

Истины были почти бесспорными, поэтому произносить их не следовало. Молчание – золото, слово реченное – ложь, повторенная истина – сигнал к атаке. Не надо давать Кошше повод считать себя атакуемой, и так баба натерпелась. И еще натерпится. Вроде отмякать начала, в доверие входить, пусть дальше входит, сонно подумал Хейдар, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и тут же, кажется проснулся от тычка в бок – к счастью, в левый.

Кошше кивнула на стоящего рядом с ними скипера. Скипер, убедившись, что оба пассажира слушают, сухо сказал:

– Высадка через четыре минуты с того же борта. Стоянка пять секунд. Готовьтесь.

За четыре минуты Хейдар успел проснуться, размяться, осмотреться и убедиться в том, что они летят вдоль земель мары по той части великой реки, которая здесь называется Юл.

Лодь, вильнув, чтобы не зацепить длинный остров, тянущийся вдоль фарватера, полого вписалась в поворот и, теряя скорость, подвалила почти к самому берегу – к счастью, низкому. Хейдар, не мешкая, прыгнул в воду и протянул руки Кошше, но та, не дожидаясь, рухнула следом. Скипер на борту отвернулся и пошел к носу, становясь малым и невидимым стремительнее, чем уменьшалась и исчезала из виду нагоняющая лайвуй лодь.