Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Стражи без промедления бросились к окну. Один попытался ухватить Кошше за руку, та отмахнулась костяшками, кажется, попала больно и свалилась за окно, вцепившись в бечевки и успев заметить, что второй страж сдергивает накидку с кровати.

Бечевки, в которые вцепилась Кошше, мощно рванулись вверх, она подлетела выше нижнего среза окна, чуть не попала воротом в растопыренную пятерню стража, куснула не глядя и помчалась, сжигая ладони, к земле, куда, надеялась она, успели, – обязаны были успеть! – упасть, раскрутившись, мотки.

Успели, холодно поняла она, ударившись пятками в брусчатку, и бросилась к арке, пробитой к площади центрального входа и воротам, напоследок быстро огляделась – и чуть не кувыркнулась головой в камень рядом с тем, в который вросли ноги.

В окне третьего этажа, рядом с тем, в которое Кошше выглядывала два дня назад, стоял Фредгарт с ее мальчиком на руках. Мальчик о чем-то спрашивал Фредгарта, подергивая бороду, он всегда любил бороды, особенно такие ухоженные, а Фредгарт ласково ему отвечал, но смотрел на Кошше.

Кошше набрала воздуху в легкие, чтобы крикнуть, еще сама не зная что, а Фредгарт поднял руку. Она думала, для издевательского приветствия, но нет, хуже, куда хуже. В руке сверкнуло лезвие, которое он плашмя прислонил к бритому затылку мальчика.

Мальчик засмеялся, ежась.

Кошше всхлипнула и побежала в арку, наматывая покрывало на предплечье. Этим коконом она встретила палаш незряче выскочившего на свет охранника, ударила его в шею раз и другой, не дожидаясь, пока он свалится окончательно, выдернула рукоять из вялых пальцев и, сжав зубы, пошла вперед.

Арка неровно загудела: набегала толпа, полдюжины минимум. Кошше переступила с ноги на ногу и напомнила себе: мальчик ждет. Подтянула кокон повыше, шагнула навстречу толпе – и тут полумрак арки рассекла светлая полоса в дальней стене.

Кошше застыла, всматриваясь.

Почти незаметная дверь приоткрылась пошире, и оттуда шепнули:

– Сюда. Быстрее.

Кошше, сама не поняв почему, без колебаний бросилась к двери, на всякий случай выставив острие перед собой.

Ее впустили, палаш рванулся в сторону. Она с запоздалым изумлением поняла, что шептали на ее родном, давно, полагала она, забытом ею языке. Голова вспыхнула с сухим стуком, и все кончилось.

– И мы просто бросим коней на берегу? – недоверчиво спросила Кошше.

– А что ты предлагаешь? – поинтересовался Хейдар в ответ.

Кошше поскребла пальцем жидкую гривку спокойной рыжей кобылы, помолчала, но все-таки продолжила:

– А что будет, если мы въедем на их землю верхом?

– Земля примет нас, – без раздумий пояснил Хейдар. – Сперва коней, потом, если мы не остановимся, и нас. Земля под копытами станет как зыбучий песок или как не очень густая глина… А, ты же знаешь болота. Ну как болото, которое засосет тебя по макушку за минуту, если ты на коне. И любого жителя города засосет, хоть мастера, хоть бродилу, хоть акробата. А местного не засасывает, пусть он даже ногу под копыто лошади поставит. И нас с тобой не засасывает – ну, почти, если там не задержимся слишком надолго. Кровь спасет. Одни рядом жили, у других прабабки от колдунов понесли, третьи… Да ты сама знаешь.

– А если на осле или на пони? – уточнила Кошше.

Хейдар посмотрел на нее неласково:

– Можешь сама проверить. Как зайдем, копни в любом месте, не ошибешься. По всем пограницам колдовских земель трупы. Вертикально, от макушки до корней травки локоть ровно. И люди, и кони. Наши, ваши, всякие. Кто пешим строем, кто верхом, кто на ходулях. По-разному пытались за тысячу-то лет. Про верблюдов и лосей я точно слышал. Механические лодки тоже были, самокаты – наверняка, как и пони с ослами. Земле все равно, кого забирать, если обетом положено. Обет-то простой: мары берегут свою землю, земля бережет своих мары. Ото всех, кто угрожает.

– А реки?

– С реками чуть проще, но при тяжелом вооружении я бы на самую широкую часть Юла и на самой быстрой лоди, да хоть скипе, не сунулся. А даже если сунулся бы, допустим, и доплыл благополучно хоть в самое сердце земель мары – дальше-то что? Все равно на сушу сходить надо.

Он потрепал по шее своего коня, нервного буланого жеребца, который немедленно показал, что вот сейчас же ласкающую руку и откусит, и сказал:

– Коней не просто так бросим, конечно. Присмотрят за ними. Нам же и обратно на них.

Кошше кивнула, подумала и негромко спросила не столько даже Хейдара, сколько небо и мир: