Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Хейдара она утомила изрядно. Особенно в сочетании с его, Хейдара, собственной вонью, которую кроме него никто вроде не ощущал – но что ему другие.

Хейдар всю ночь посвятил дозорным обходам и осмотрам подходов к Фестнингу. Он был уверен: Кошше воспользуется суматохой и постарается проскользнуть внутрь. В том, что ушлая девка сбежала от сопровождения и вернулась в город, Хейдар не сомневался. Да, отряд выехал лишь минувшим утром, да, Фредгарт так и не дождался сигналов от сопровождения, строго наученного докладывать как об исчезновении девки, так и о любом другом происшествии, пусть самом незначительном. Хейдар сомневался лишь в том, что сопровождение еще имеет возможности, силы или члены, необходимые для отправки сигнала. Но и это относилось к малозначительным подробностям.

Фредгарт усилил охрану, но, как и просил Хейдар, ни о чем особо предупреждать ее не стал. Охрана, насколько мог оценить Хейдар, была вполне добросовестной: не дрыхла, в беседы не вступала и не отвлекалась на мелочи вроде бессонных идиотов, гонявших дымящуюся собаку, или диких воплей в палатах на Кремниевой улице. Хейдар вот счел возможным отвлечься – на случай, если это и есть отвлекающий маневр Кошше. Оказалось, нет: просто обыденная ночная драма. Соседи-приятели, зарабатывавшие частными армейскими услугами, в очередной раз нанялись в разные войска. Какое-то время боги этого не замечали, позволяя закадыкам днем постреливать друг в друга, чтобы вечером плечо к плечу мирно напиваться, жалуясь на тупых сослуживцев да уродов-командиров и намереваясь в следующий раз пойти наниматься вместе. В итоге один другого убил, потерзался сам, дождался, пока отплачется вдовушка, и явился ее утешать. А жена, давно этого ждавшая, торжественно застукала. В переносном и тут же в прямом смысле.

Хейдар на всякий случай дал круг по примыкающим к Фестнингу улицам, с мрачным удовольствием ощущая, как идеально совпадает с общей вонью и трудно выжигаемой гнилью, и немного постоял перед Позорным троном, на котором сожгли самозваного князя Вадима. Когда его сжигали, Вадим не кричал. Обманул всех: сорвал голос в Пристрое и изловчился быстро вдохнуть пламя. Публика, недовольная этим даже больше, чем городские мастера, от разочарования переусердствовала с подбрасыванием дровишек. Выгорели три улицы – зато появилась традиция Центрального пала. Позорный трон больше не использовался, ни для казней, ни для чего иного, но так и торчал оплывшими прутьями и шипами.

Хейдар вернулся в Фестнинг под утро, еще раз осмотрел все входы, заглянул в приютскую часть, послушал детское дыхание и отправился спать, по пути заглянув к Фредгарту – тот, надо отдать ему должное, не только спокойно воспринял отсутствие новостей, но и не стал ни смотреть на Хейдара укоризненно либо торжествующе, ни спрашивать озабоченно, как же тот догонит Кошше и убедит ее в необходимости воссоединения – вопреки, значит, полученному ею приказу. Верил, что Хейдар что-нибудь придумает.

Кошше же придумала.

Она пересидела ночь в курятнике, пыльном и пропахшем пометом, зато по-хорошему старомодном: прочном, теплом и с запасами сухой соломы под крышей. Курятник был давно заброшен, как и вся ферма, да и все фермы вокруг города – фермеры устали от беспокойного соседства и разбежались кто в город, кто ближе к хуторам. Всё ценное здесь давно разграбили, так что можно было не тратить времени на поиски и не опасаться того, что случайный искатель услышит шорох соломы, храп или чихание.

И все равно Кошше спала сторожко, прислушиваясь и приглядываясь. Сопровождавшие ее бродилы были, возможно, неплохими бойцами, но паршивыми охранниками – первое Кошше проверять не рискнула, во втором убедилась довольно быстро, а убедившись, сделала выводы, помогла бродилам ужраться и расслабиться и улизнула.

Как добираться обратно, она придумала сразу и придуманный план сумела выполнить почти полностью. В присмотренной конюшне действительно нашелся пожилой сонный мерин, согласившийся без особого шума выйти из денника и в охотку, легкой рысью, доставить незнакомую, зато почти невесомую наездницу до Мытного тракта. Ездить без седла Кошше не разучилась, перевязывать ремни на ногах под такую поездку тоже. Штаны, правда, были уже тонковаты, но она, можно считать, почти ничего себе не натерла.

Подковы у мерина были не для тракта, так что, миновав подъем, Кошше спешилась, сунула в слюнявую черную пасть припасенную горбушку и хлопнула коня по крупу, отправляя обратно. Авось не заблудится.