Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Лавка возле съезда с тракта действительно торговала подержанными или брошенными самокатами, а форточка в боковой стене действительно пришлась Кошше по размеру. Заряд самоката иссяк на полпути, еще немного удалось катиться на холостом ходу, отталкиваясь ногой, пока механизм не заклинило. Оставшийся путь Кошше проделала пешком: сто шагов бегом, двести размеренным шагом по обочине, время от времени прячась от редких повозок, в основном войсковых либо теневых. И все равно добралась до города прежде, чем рассчитывала. Тут и пригодилась замеченная давеча ферма. Жилые постройки выгорели, но курятник ожиданий не обманул.

Под утро Кошше крепко уснула и чуть не свалилась с настила, сильно вздрогнув в привычно кошмарном сне. Мальчика рядом не было, сипатого тоже, никого не было. Она посидела, возвращаясь в нормальное дыхание и спокойный ум, растерла лицо и пошла к далекой привратной площади.

Сперва Кошше собиралась проникнуть в город одним из трех тайных путей, скорее всего, через сточный канал. Но заметила на стоянке огромную семью виноградарей, приехавших подзакупиться, зацепилась языками с парой обвешанных младенцами молодаек, истомившихся без свежих собеседниц, и прошла ворота, смешавшись с этой щебечущей и распевающей толпой. Охрана, как и ожидалось, в грамоты особо не всматривалась.

Кошше, как порядочная, проводила новых подружек до торга, в самой бурливой точке, на краю закусочного двора, потерялась, стырила кусок навеса у особенно наглого продавца и, неспешно закутываясь в ткань как в покрывало, пошла к Фестнингу.

Кошше обошла его раз и другой, дождалась смены охраны и проследила за тем, куда идет сменившийся караульный, походила еще за парой вышедших из казарм служивых, вернулась к Фестнингу, улучив момент, перебралась через ограду между двумя самыми зловонными черепами и надолго засела в кустах у дверей, от которых тянуло стряпней и помоями – невзрачная, но, если все-таки заметят, такая деловитая, что проходившие мимо служивые не находили повода уточнить, кой смысл в набрасывании листьев на покрывало и сбрасывании их в дюжине локтей от прежнего места. Попутно Кошше придумала пяток вариантов беседы с тем, кто откроет дверь изнутри или снаружи. Ни один не пригодился.

Дверь распахнулась, невысокий краснощекий парень выволок и потащил прочь бак с помоями. Кошше глянула ему вслед и юркнула за дверь.

Схема Фестнинга, которую она сложила в голове из того, что успела рассмотреть, оказалась в целом верной. Разок Кошше неправильно свернула, чуть не угодив на подвальный этаж, откуда доносились страшноватые звуки и запахи, но успела и отпрянуть, и спрятаться за углом, и пропустить мимо двух стражей, беззлобно переругивавшихся с невысоким, богато одетым дедком в нитяных кандалах. После очередной реплики, которую Кошше не разобрала, один из охранников остановился и принялся колотить дедка по лысой голове, не слишком умело, но довольно сильно. Дед сперва полушутливо вскрикивал, потом пал на колени, потом свалился ничком и затих. Охранник несколько раз добавил ногой. Второй, оглядевшись, сказал: «Хватит». Охранники подцепили дедка под локти, вывороченные по причине кандалов угрожающим образом, и поволокли по коридору дальше.

Кошше выдохнула, потерла занывшую переносицу и скользнула в противоположную, по счастью, сторону. Лестница к приютским комнатам, которые она видела в окно, должна была находиться где-то там.

Лестница вправду находилась там, и коридор за нею был пуст. Мышцы дергались, подбивая взять отрезок одним рывком, но Кошше помнила, что капкан ставят перед последней приманкой. Она, накинув покрывало, неспешно прошла весь коридор из конца в конец, с трудом не умерев перед дверью в приютскую, откуда пахло затхлым бельем и маленькими детьми, постояла, прислушиваясь, и двинулась обратно под несложенную песенку, осторожно, уверенно, решительно.

Не остановившись даже на миг, Кошше распахнула дверь и в том же ритме зашагала по слишком яркой после сумрачного коридора спальне, узкой и длинной, между коротенькими деревянными кроватями, к длинному дощатому столу, за которым сидели дети, пять, нет, шесть человек, в возрасте от двух до четырех, нет, пяти лет, все светлоголовые, нет, один рыженький, бритых нет, где он, боги, где.

Дети вывязывали сложные петли на бечеве, которую подтягивали из прыгавших по полу мотков, отчего на стол бечева ложилась уже в виде огромной ажурной накидки. Дети задрали головы, молча разглядывая Кошше, и тут же снова уткнулись в узлы вокруг коротеньких пальцев: в коридоре послышались шаги и голоса. Кошше, поморщившись, схватила накидку со стола и бросилась к окну. Оно было незастекленным, рама, затянутая войлоком, стояла на полу под окном. Кошше на ходу пнула кровать, убедилась, что та достаточно тяжела, набросила накидку на грубую спинку и закрутила бечевки. Натянула, не ослабляя натяжения, задом вспрыгнула на подоконник и, неловко повозившись, выпростала наружу ноги в тот миг, когда в спальню ворвалась пара стражей – не тех, что вели дедка, рослых и явно умелых.